Отпуском, короче, наградили. Дали отоспаться за то, что раздобыл бесценный экземпляр новейшего оружия и сохранил жизнь сотням советских летчиков.
В общем, ходили слухи, будто несколько начальников «схлопотали» за добытый «Стингер» высокие награды. А для простых армейских работяг вся шумиха закончилась скромно: сержант получил орден «Красного Знамени», остальных же попросту прокинули…
Глава первая
Турция, Стамбул
Пакистан, учебный лагерь в городке Чаман
Афганистан
Сентябрь 1986 — март 1987 г
Из кабинета Эдди вышел с ухмылкой на постном лице. Он успел неплохо изучить двух лучших курсантов из прошлого набора: инженера и бывшего полевого командира. Последний и в самом деле обладал необузданным вспыльчивым нравом, замешанным на непомерных амбициях.
«Черта-с-два он станет другим — таких людей невозможно переделать! Да и незачем переделывать. Их просто нужно использовать, учитывая все нюансы нравов, привычек, темпераментов, — рассуждал Маккартур, направляясь в бар — пропустить стаканчик виски со льдом. — К примеру, Гаффара отправлять на затяжные задания, в которых надлежит неделями сидеть в засадах. А нетерпеливому Дарвешу поручать операции в окрестностях самых оживленных аэродромов и аэроузлов, где этому холерику не придется томиться в ожидании подходящей цели. Пришел, расставил расчеты, произвел пуски и также быстро исчез…»
Однако каково же было удивление капитан, когда через пару дней Дарвеш в хорошем расположении духа прибыл, согласно решению полковника, для повторных тренировок во вновь набранную группу. Со спокойной деловитостью он уселся за один из последних столов, достал свой старый конспект, авторучку и принялся аккуратно записывать материал за монотонно говорившим переводчиком.
В итоге Дарвешу сошла с рук громкая неудача в первой операции. Повторив курс обучения, он вновь был назначен старшим группы и отправлен с тремя расчетами ПЗРК в Афганистан…
Съемка знаменательного события — первой успешной атаки «Стингеров» в боевых условиях, мягко говоря, не удалась. На небольшом экране мелькали куски светлого неба, ветви кустов и чьи-то ноги, ступавшие по каменистой почве; звуковым фоном к беспорядочной смене размытых кадров служили отрывистые выкрики душманов… Снимая пуски ракет, оператор излишне волновался; руки его постоянно тряслись, да и сам он отчего-то бегал с места на место. Более или менее успокоиться он сумел лишь, фиксируя на пленку последствия ракетной атаки: густой черный дым, поднимавшийся жирными клубами от упавших вертолетов.
Однако и этого скудного материала вкупе с представленными пустыми тубусами с лихвой хватило для аплодисментов в исполнении маститых американских офицеров. Гаффара опять поздравляли, трясли руку и хлопали по плечу…
Около двух недель после возвращения из района джелалабадского аэродрома Гаффар провел на учебной базе у городка Чаман. Для начала хорошенько отмылся, поел отменно приготовленной горячей пищи и выспался. Потом составлял письменные отчеты, рисовал подробные схемы расположения пусковых расчетов возле аэродрома, делился приобретенным опытом с молодыми курсантами нового набора. И с нетерпением ждал окончания нудной штабной работы…
Да, он по праву считал себя практиком. Потому страстно желал поскорее набрать отряд единоверцев, получить от американских союзников пусковые установки с ракетами и вернуться в родные афганские горы.
Однако военное руководство смотрело на его ближайшее будущее по-другому. В середине октября удачливого полевого командира вызвал в Стамбул генерал Ахтар.
Бывший инженер отправился в Турцию вместе с готовившим его к операции американским инструктором. Как выяснилось, роль капитана свелась к короткому разговору с Ахтаром, в конце которого он представил ему Гаффара и незаметно отбыл в неизвестном направлении.
Один из лидеров оппозиции тепло встретил героя недавних событий: угостил знатным ужином и наградил именным оружием. А потом устроил ему нечто вроде продолжительного отпуска: поселил в роскошном отеле — в номере с видом на Босфор; приставил двух вышколенных и молчаливых охранников; оплатил углубленное обследование в одной из лучших частных клиник турецкой столицы.
Отсыпаясь, объедаясь, часами глазея в экран телевизора и просто бездельничая, Гаффар провел в мирном и беззаботном Стамбуле около двух месяцев.
— Успеешь, — неизменно поглаживая бороду, заходился Ахтар мелким дребезжащим смешком, когда моджахед, не выдерживая испытания «райской жизнью», наведывался в генеральскую резиденцию и умолял отпустить на родину. — Вскоре тебе предстоит очень тяжелая работа. А пока отдыхай, набирайся сил, лечись…
Эти фразы ненадолго успокаивали. Значит, не зря он здесь прохлаждается.
Проходило несколько дней, и полевой командир опять чувствовал щемящую сердце тоску, опять оказывался во власти депрессии…
Но заслуженный генерал слов на ветер не бросал — в конце декабря в номере отеля внезапно появился Эдди Маккартур. Стремительно прошагав через полумрак роскошного холла, он пожал руку вставшему навстречу инженеру, и сухо обмолвился:
— Собирайся, Гаффар — твой отпуск закончен. В аэропорту нас ждет самолет.
В аэропорт добирались на представительском автомобиле Ахтара. Зная неразговорчивость американца, Гаффар ни о чем не спрашивал. Зачем? Капитан сам расскажет о том, что сочтет нужным. Не сейчас, так позже — в учебном лагере.
Тот сидел, закинув ногу на ногу, смачно затягивался сигаретой и выпускал дым тонкой струйкой в щель приопущенного тонированного стекла. Поглядывая на бурлящий восточный город, он снисходительно улыбался. Потом, затушив окурок в пепельнице, задумчиво произнес:
— Между прочим, твой коллега Дарвеш восстановил свою репутацию.
Афганец равнодушно пожал плечами. Дескать, какое мне до этого дело?..
— Да-да, — продолжал Эдди, — вскоре после твоего отъезда он неплохо сдал экзамены за повторный курс обучения, за что его поощрили: отправили во главе отряда на задание в район севернее Джелалабада.
— Неужели Аллах наконец-то даровал ему терпение?
— Представь, да — Дарвеш справился с собой. Месяц назад — в конце ноября, группа подстерегла звено ударных Ми-24 и произвела пять пусков. В результате атаки две воздушные цели уничтожены.
— И попадания были кем-то подтверждены?
Американец криво усмехнулся:
— Я сам принимал участие в этой операции.
Это меняло дело.
Внешне Гаффар оставался невозмутимым, однако внутри эмоции перехлестывали через край. Новость не обрадовала и не огорчила. Скорее подстегнула. Конечно, его личное достижение «весило» побольше, ведь он добился такого же результата, действуя самостоятельно — без участия заокеанских наставников. Тем не менее, что-то больно сдавило грудь…
Нет, ни зависть, ни ревность к чужим успехам инженера никогда не мучили. Скорее, мучил стыл или отчаяние. Единоверцы занимаются настоящим делом: рискуя жизнями, подбираются к хорошо охраняемым военным базам, подкарауливают и сбивают русские вертолеты… Даже такие как нерадивый, пустоголовый Дарвеш. А он… Он почти три месяца пролеживал бока на широкой и мягкой кровати уютного номера, ел за троих, купался в бассейне, млел от прикосновений массажисток и бездумно смотрел развлекательные каналы.
