— Фу-ух. Запыхался. Давай помедленнее, — с виноватой улыбкой на лице оглядывался тот. — Возраст, понимаешь ли. Раньше вообще не знал, что такое усталость, а ныне быстро выдыхаюсь…
«Угадал? Процент вероятности подобного везения ничтожно мал, — размышлял спецназовец. — Или знаком с теми событиями по случайному совпадению? Но он бывший психолог, ученый, сугубо гражданский человек — каким образом его занесло бы на войну? К услугам подобных специалистов обращаются лишь американские вояки. В нашей армии обязанности врача, медсестры и психолога исполняет командир».
— …Знаешь, Константин Захарович, старость — странная штука. Странная и непостижимая. Я бы охарактеризовал свои ощущения так: внутри одряхлевшего организма по-прежнему живет молодой мужчина, который безуспешно силится понять: а что же, собственно, произошло?..
«Или на самом деле волшебник. А вдруг так и есть? Если бы наука снизошла до определения волшебству, то волшебником мог бы называться любой человек, обладающий сверхъестественными способностями. А способностей у этого подтянутого седого чудака — хоть отбавляй…»
С этими мыслями Константин вошел в тамбур купейного вагона; где-то в конце узкого коридора находилось нужное купе. В накуренном тамбуре разговаривали два мужика. Вроде бы, ничего особенного: заурядная внешность и обычное занятие в дороге — выходить курить каждые полчаса и трепаться о чем угодно. Однако поведение крепких молодчиков насторожило: оба при появлении Суходольского и Ярового замолчали, оба «невзначай» оглянулись.
Пассажиров в вагоне ехало мало, коридор пустовал. Лишь пышнотелая пожилая тетка отрешенно глазела в окно. Обходя ее бочком, Яровой поправил торчащий за поясом пистолет, едва прикрытый полой куртки. Жарко в кожаной косухе, да деваться некуда — профессия телохранителя обязывает терпеть. Вадим тоже постоянно парится в пиджаке…
Вот и купе. Наконец-то.
Звук уехавшей в сторону двери разбудил заснувшего мужчину. Вздрогнув, тот поднялся, тряхнул головой, застегнул рубашку.
— Заждался? — подхватив непрочитанную газету, устроился босс у окна. — Извини, Вадим — пообедать не успеешь. Нас вежливо попросили очистить помещение.
— Да, уже пригород Саратова.
— Расстраиваться не стоит — в здешнем ресторане не слишком хорошо готовят. Украинский борщ был неплох, а вот лангет не прожарен.
— Вадим, — поскреб ладонью затылок Яровой, — в дальнем тамбуре томятся два мужичка непонятной наружности.
— Да?.. Чем не понравились?
— Трудно сказать. Крепенькие, одеты неброско. Рожи неестественно спокойны, а глазки бегают, рыщут…
Бывший фээсбэшник вынул из-под подушки пистолет, передернул затвор и сунул его за пояс. Накинув пиджак, посмотрел в зеркало и пригладил всклокоченные волосы.
— Пойду погляжу, — взялся он за дверную ручку, но дверь вдруг открылась сама.
В коридорчике перед купе стоял наряд транспортной милиции.
— Здравствуйте, документы на проверочку, пожалуйста, — вежливо заговорил офицер.
Сергеев нехотя вернулся на место, полез в карман за паспортом. Попутчики последовали его примеру…
Старший наряда неторопливо листал документы, сличал фотографии и вчитывался в данные сидящих перед ним пассажиров. Его напарник остался в коридоре — прямо у открытой двери. При этом он внимательно наблюдал за поведением проверяемых и держал указательный палец на спусковом крючке укороченного «калаша».
Константин настороженно косил в сторону Сергеева, но тот был невозмутим. Странно. Неужели менты не кажутся ему подозрительными?
Во-первых, какие могут проверки, если поезд вот-вот подойдет к вокзалу конечной станции?
Во-вторых, офицер листает документы слишком дотошно — явно тянет время.
В-третьих, минуту назад наряда в вагоне попросту не было. Купе второе по счету, а значит, войдя в вагон, менты прямиком направились к ним.
И, наконец, в-четвертых, в дальнем тамбуре стоят двое не внушающих доверия молодцов. И, вероятно, кто-то дежурит в ближнем.
Хреново дело.
Вадим нахмурился и еле заметно сузил глаза после идиотского вопроса «С какой целью едем в Саратов?» И тон, и смысл вопроса выходили за всякие рамки.
Покуда малознакомый с силовыми структурами Суходольский объяснял, что Саратов — его родной город, телохранители встретились взглядами. Секундный «диалог» расставил все по местам и определил дальнейшие действия.
Пора! Другого выхода нет.
Яровой бьет офицеру промеж ног, заставляя того согнуться пополам и упасть на колени. Сергеев в тот же миг сгребает одной рукой подушку, другой выхватывает пистолет. Выстрел сквозь толстую постельную принадлежность, набитую бог знает чем, звучит глухо и неестественно — будто и не выстрел, а падение тяжелого предмета.
В следующую секунду Сергеев выскакивает в коридор.
Молниеносный взгляд по сторонам. Никого, кроме одиноко стоящей у окна полноватой женщины. Она далеко. Ее мысли где-то у горизонта.
Рывок за грудки, и получивший пулю мент бесформенным кулем вваливается в купе, где Костя двумя ударами по затылку окончательно вырубает офицера.
Марк Антонович достает трясущимися пальцами платок, скомкав и закрыв им рот, заходится в нервном кашле.
— Нужно сматываться, — маячит в дверном проеме Вадим.
— Кто они? — севшим голосом спрашивает шеф.
— Не милиция — это точно. И сколько их, мы тоже не знаем.
Яровой заставляет растерянного босса подняться, подает барсетку, футляр от очков; мимолетно заглядывает в окно — петляя по пригороду, поезд очень кстати замедляет ход.
— Быстро-быстро на выход! — приглушенно мычит Сергеев, продвигаясь к вотчине проводника. Он идет первым, за ним босс. Костя беспрестанно озирается и прикрывает тыл.
Резкий рывок дверки, удар в челюсть вскочившему навстречу пареньку в форменной рубашке проводника.
— Сколько их?
— Н-не знаю.
Еще удар. Хороший, поставленный — в область сердца.
— В рабочем тамбуре дежурят?
Кривясь от боли, тот кивает.
— Сколько?
От трясущегося кулачка разгибаются два пальца…
— Вякнешь — пристрелю, — тычет Сергеев в лицо ствол и сгребает со столика связку ключей.
Перестроились: Сергеев с Яровым впереди, Суходольский сзади.
В рабочем тамбуре обошлось без стрельбы. Резко распахнув дверь, начальник службы безопасности долбанул рукояткой по голове одного, второй попросту задрал руки и сам повернулся лицом к стене. Видно, не ожидали такой прыти.
Бывшие спецы попрыгали со ступенек движущегося поезда без проблем. А вот пожилого Суходольского перед прыжком пришлось подбадривать и ловить в четыре руки. Неловко приземлившись, он оступился на чумазой щебенке и едва не упал, но тут же, увлекаемый своими телохранителями, побежал трусцой в ближайший проулок.
