– До шлюпочной палубы мне сейчас не добраться – судно готовится к отходу, и вокруг слишком много народу. Я сижу в подсобке на одной из нижних палуб.
– Понял. Сиди тихо, – оглядывается из салона «Мазды» Анчич. – «Sea Dream» вряд ли отойдет в назначенный срок.
– В чем причина задержки?
– У трапа идет разборка: полиция, «Скорая помощь», капитан судна… Мы с тобой троих турок здорово покалечили. Перестарались.
Немного помолчав, Этьен интересуется:
– Как думаешь прорваться через вахту?
– Сейчас это сделать невозможно. Позже что-нибудь придумаю. В крайнем случае найму рулевого и пойду следом на катере. А ночью найдешь веревку и примешь меня на борт.
– Хороший план. Держи меня в курсе.
– До связи…
Небо над Босфором стремительно темнеет. Приближается ночь.
Анте Анчич стоит у штурвала океанской моторной яхты, некогда принадлежавшей Гийому. В рулевом салоне темно, приятный синий свет излучают лишь приборы на панели управления. Через проход на диванчике, скромно уложив натруженные руки на колени, сидит сорокалетний турок, согласившийся подзаработать этой ночью в качестве рулевого. Анчич нашел его на многолюдном пирсе у поднятой из воды парусной яхты. Вместе с двумя загорелыми до черноты бедолагами он очищал скребками обросшее ракушками дно под зноем палящего солнца.
– Где можно нанять на сутки рулевого? – спросил хорват, не особенно надеясь на удачу.
Двое не поняли вопроса. А этот перестал скоблить корпус и вполне вразумительно ответил:
– Я работал рулевым на всех классах – от сухогруза до маломерок.
– Босфор до выхода в Черное море знаешь?
– Как свой родной переулок.
– Пошли.
– А сколько заплатишь?
– Пошли, пошли – не обижу…
Отход круизного судна под российским флагом состоялся на восемь часов позже запланированного часа. Все это время старшие полицейские чины скрупулезно опрашивали участвовавших в драке матросов и отпустили «Sea Dream», лишь получив от пострадавшей стороны свидетельства невиновности русских моряков. Взбеленив грязную воду, судно с деловитым достоинством отвалило от причала, развернулось и медленно двинулось по проливу на северо-восток…
Хорват вел яхту, держась на почтительном расстоянии от судна.
– Я могу закурить? – робко поинтересовался турок.
– Кури.
– Ты и сам хорошо справляешься с яхтой, – щелкнул тот зажигалкой. – А в чем тогда заключается моя работа?
– Ты встанешь к штурвалу позже, когда мне придется отлучиться с яхты.
– Отлучиться?!
– Да. Ненадолго. А пока сиди молча и наслаждайся легким заработком.
* * *
Десять часов вечера. «Sea Dream» успешно миновал оба моста, соединяющих европейскую часть Стамбула с азиатской. Центр города остался далеко позади, а по берегам тянется слабоосвещенный пригород, похожий на бесконечную деревню. Вскоре судно, повторяя плавные изгибы пролива, делает последний поворот.
Пора. Генерал подносит к губам микрофон радиостанции и вызывает Этьена. Вызов повторяется раз, второй, третий…
Бесполезно. Тот не отвечает.
Увеличив обороты двигателей, Анчич сокращает расстояние и повторяет попытку связаться с легионером…
Снова облом! Чего-то не хватает – или мощности передатчика, или чувствительности приемника.
Взревев двигателями, катер догоняет судно, доворачивает вправо и идет параллельным курсом. Но и этот маневр не обеспечивает связи с Этьеном.
Анчич начинает нервничать – на экране навигатора отчетливо виден выход из Босфора. Еще несколько минут, и пролив останется позади.
Следующим маневром хорват бросает яхту влево и выходит на прямую видимость левого борта «Sea Dream».
– Этьен, как меня слышишь?! – кричит он в микрофон станции.
– Да-да, шеф, слышу. Плохо, но слышу! – наконец отзывается француз. Голос настороженный, приглушенный.
– Где ты?
– В коридоре, недалеко от кормы. Слушай… Я, кажется, нашел каюту, где скрывается русский парень с твоей дочерью.
Вот это новость! У Анчича от предчувствия близкой удачи на мгновение перехватывает дыхание.
Нервно сглотнув, он шепчет:
– Где она?!
– Каюта по левому борту. В тихом безлюдном местечке – в тупике самого дальнего аппендикса нижней палубы.
– Отлично. Ты можешь в этом тупике воспользоваться оружием?
– Думаю, да. До ближайших соседей метров тридцать, да и машина здесь гудит прилично.
– Тогда действуй! Русского пристрелишь, а Хелену прихватишь с собой. И поторопись – скоро судно выйдет в открытое море.
Наемный рулевой на самом деле неплохо понимал хорватский, поэтому последнюю фразу генерал произносит по-французски. На всякий случай. Ситуация складывалась таким образом, что турка можно было пристрелить и выбросить за борт хоть сейчас, но… Анчич решает подождать. Мало ли?.. Он просто взводит курок торчавшего за поясом пистолета и косится на мужика. Тот, ни о чем не подозревая, докуривает очередную сигарету…
* * *
Поздний вечер. Почти одиннадцать часов.
Когда пролив Босфор остается за кормой моторной яхты, Этьен сам выходит на связь и докладывает о готовности привести план в действие.
– Извини, задержался – матросы выполняли приборку. Теперь в коридорах никого. По моим расчетам, русский прячет твою дочь в одной из кают левого кормового коридора.
– Понял тебя. Когда начнешь?
– Прямо сейчас.
– Действуй, сержант. Я иду в трехстах ярдах и готов подобрать вас хоть сейчас.
Анчич подводит катер еще ближе, выравнивает скорость движения и принимается наблюдать за судном. Левый борт с горящими желтыми окнами высится громадной стеной и закрывает ровно половину звездного неба…
– Все, капитан, – напоминает о себе наемный рулевой.
– Что все?
– Двенадцать миль от берега.
Хорват опускает взгляд на экран навигатора. Так и есть – судно с катером входят в нейтральные воды.
– Погляди, нет ли кого за нами.
– Не понял.
– Выйди на кормовую площадку и проверь: нет ли за нами хвоста!
Турок послушно поднимается, топает на площадку и осматривает горизонт.
Повернувшись, намеревается доложить о том, что не видит ни единого огонька. И летит за борт, получив в грудь пару пуль приличного калибра.
С полнейшим равнодушием Анчич сует за пояс пистолет и бросает короткий взгляд на часы. Пора бы Этьену дать о себе знать. С момента сеанса последней связи прошло около часа. Пора бы!..
