– Что же хуже заключения? – всплеснула руками Галя. – Какое
такое место гаже тюрьмы?
– Кладбище, – уронила я, – поверь, в гробу намного
неприятней, чем на самой пакостной зоне. Впрочем, сама ни там ни там, как
понимаешь, не была, но предполагаю, что…
Галя снова завыла. Угораздило же меня связаться с
истеричкой.
– Вот что, прекрати! – рявкнула я. – Хочешь помочь парню,
живо рассказывай все: про любовника Риты, про работу Жоры в страховой компании,
только так спасешь мужику жизнь.
Глава 12
Абсолютно не зная, как подобраться к тому человеку, которому
понадобилась дискета, я надеялась услышать от Гали что-то интересное. Но нет,
ее история оказалась проще некуда.
Справив сорокалетие, милая, интеллигентная Галочка приуныла.
Жизнь явно перевалила через вершину и катилась вниз. Впереди ее поджидала
старость с неизбежными болезнями и депрессией. И коротать ее придется в
одиночестве, потому что из лиц мужского пола около Гали был только сын. Бывший
супруг Щербаковой давным-давно связал свою судьбу с другой женщиной и, похоже,
чувствовал себя совершенно счастливым во втором браке. Пока рос мальчик,
Галочка испытывала только материальные трудности. Ботиночки, брючки, курточки…
Потом потребовались велосипед и лыжи, затем пришлось нанимать репетиторов. Но
вот настал день, когда, плача от радости, Галя проводила сына на занятия в
университет. Ребеночек вырос, получился хорошим: не пил, не курил, маме с
бабушкой не грубил – но у него теперь образовалась своя веселая студенческая
компания, и мама оказалась отодвинута даже не на второй, на двадцать второй
план.
Вот тут-то на Галину и навалилась депрессия. Ей было лишь
сорок два года, а жизнь казалась конченной. Никому она больше не нужна, мужа
нет, сын вылетел из гнезда, оставалась только мама. Но у старшей Щербаковой
прогрессировала болезнь Альцгеймера, и общаться с ней с каждым днем становилось
все трудней и трудней.
Многие дамы, попав в подобную ситуацию, записываются на
шейпинг, плавание или начинают усиленно самообразовываться, постигая азы
макраме, вязания или шитья. Кое-кто заводит романы, другие ударяются в домашнее
хозяйство, начинают пестовать внуков и готовить экзотические, сложные блюда,
простаивая у плиты по двенадцать часов. Но Галочка была апатичной, прыжки в
спортивном зале под одуряющий рев магнитофона ее не прельщали, возня с нитками
раздражала, внуки еще не родились, а мужчины… Где их было взять? На работе
сплошняком сидели не слишком молодые женщины, редкие представители
противоположного пола были давно прибраны к рукам, а Щербакова и помыслить не
могла, чтобы отбить у кого-то супруга.
Роман с Жорой Радько начался неожиданно. Однажды начальник
высунулся из своего кабинета и попросил:
– Кто из вас может на субботу, воскресенье скатать в Питер?
Заставить не могу, потому как надо отправиться в выходные дни, но дам отгулы.
Нужны двое.
Сотрудники быстренько уткнули носы в бумаги, надеясь, что
Роман Сергеевич передумает. Галочка, представив, как вновь придется коротать
двое суток в одиночестве у телика, быстро сказала:
– Я могу.
– И я, – раздался голос Радько.
Вот так и завязалась любовь, странная, какая-то больная.
Встречались раз в неделю, дома у Гали. В постель укладывались редко, по большей
части пили чай и болтали. Жора безостановочно жаловался на Риту. Грубая,
резкая, совсем неласковая.
– Она меня не понимает, – пел мужик, – только о деньгах и
думает. Постоянно укоряет: «Вон, одни соседи машину купили, другие дачу, третьи
сделали ремонт! Когда зарабатывать начнешь, а? Получаешь в своем хранилище
копейки, даже на новые штаны вместо протертых не хватает!»
Галочка сочувственно кивала головой. А Жорка, оглядывая
белые занавесочки, хрустящую от крахмала скатерть, отрезал очередной кусище
приготовленной для него кулебяки с мясом и вздыхал:
– Ритка у меня грязнуля, а уж готовит такую дрянь.
Будь Галя поопытней, она бы знала, что мужья, погуливающие
налево, ругают своих жен, стремясь предстать перед пассиями страдальцами, но
только никто из них не спешит менять надоевшую супругу на чудесную любовницу.
Но Галочка искренне жалела Жору, он ей нравился, казался близким по духу человеком,
а то, что не зарабатывает… Это ерунда, не в деньгах счастье.
Постепенно в душе Гали подросла и окрепла уверенность: если
Рита отпустит Жору, он женится на ней.
«Ну зачем ей муж? – думала бессонными ночами Галя, – не
любит его, не заботится…»
Роман Жоры и Галины тянулся целый год, прежде чем Щербакова
решила поехать к Рите и поговорить с той по душам. Она долго выбирала момент, и
наконец настал подходящий. Жора обронил, что жена подцепила грипп и сидит дома.
Галя отпросилась с работы и поехала к сопернице, прихватив небольшой тортик.
«Посидим спокойно, обсудим ситуацию, – думала наивная тетка,
– обговорим проблему, как интеллигентные люди».
Но вышло совсем по-иному. Рита сначала долго не хотела
отпирать, без конца спрашивая:
– Кто там? Что нужно?
Галя кричала:
– Откройте, поговорить надо!
Но дверь не распахивалась. В конце концов Щербакова заорала:
– Не бойтесь, я из архива, от Георгия Андреевича!
Только тогда между косяком и дверью появилась щелка.
– Случилось чего? – неприветливо спросила Рита, впуская
незваную гостью в прихожую.
Галя принялась бормотать:
– Вот, пришла поговорить о Георгии Андреевиче, в общем…
Рита нахмурившись слушала сбивчивую речь, потом до нее дошла
суть дела, и она побагровела. Галина перепугалась и быстро протянула сопернице
торт.
– Может, чаю попьем!
– Чайку тебе… захотелось! – взвыла Рита и, швырнув на пол
коробку, наступила ногой на крышку.
Раздался тихий треск, и комья свежего бисквита вперемешку со
сливочным кремом разлетелись в разные стороны.
– Вали отсюда, – прошипела Ритка, – а ну, живо!
Галочка, понимая, что интеллигентной беседы за накрытым
столом не получится, попятилась к двери, и тут она случайно увидела милицейскую
фуражку, которая висела на вешалке.
– А ну, уматывай, пока жива! – голосом, не предвещающим
ничего хорошего, взвизгнула законная супруга, и вдруг из комнаты, дверь в
которую была плотно закрыта, раздался звон.
