– Да, да, да, – кивала я. – Кстати, там в пакетике небольшой
сувенирчик.
Алла Даниловна принялась разворачивать шуршащую бумажку,
вытащила оттуда отвратительную гипсовую статуэтку, долженствующую изображать
статую Свободы, и воскликнула:
– Ах, какая прелесть!
Я промолчала. В Москве теперь можно купить любую штучку.
Зная, что пойду утром к Рассказовой, я приобрела «сувенирчик» вчера в подземном
переходе, в ларьке, который бойко торгует керамическими фигурками. Там же мне
его и завернули в подарочную упаковку. Стоило все вместе сто рублей, а выглядит
так, словно прибыло прямехонько из Нью-Йорка, хотя, как говаривал Остап Бендер:
«Вся контрабанда делается в Одессе, на Малой Арнаутской улице».
– Очаровательно, – радовалась Алла Даниловна, – очень милая
вещичка! Кстати, у вас ведь, естественно, есть Зоин адрес? Дайте, пожалуйста.
Не хочется терять ее совсем.
Я растерялась и уже было собралась сказать, что записная
книжка осталась дома, как тут на кухню вышла довольно полная девица в мятой
ночной рубашке.
– Мама, – недовольно произнесла она, убирая с лица спутанные
белокурые волосы, – сколько раз тебе говорить, не ори по утрам!
– Люсенька, – радостно воскликнула мать, – посмотри, что Зоя
из Америки прислала! Знакомься, это ее лучшая подруга Виола.
Алла Даниловна была дамой восторженной, видящей все в
розовом цвете. Если сувенир, то роскошный, ежели подруга, то лучшая.
Совершенно не смущаясь меня и даже не подумав накинуть
халат, Люся плюхнулась на стул, процедив сквозь зубы:
– По-моему, жуткое уродство. И совсем не было никакой
необходимости тащить сей предмет через океан, у нас в палатке у метро точь-в–
точь такая стоит за копейки.
– Люся, – укоризненно воскликнула Алла Даниловна, – зачем ты
такое говоришь?!
– А зачем ты меня своими воплями разбудила? – нелогично
возразила дочь, потом с хрустом потянулась, зевнула и ушла.
– У Люсечки случаются мигрени, – мать попыталась мигом
оправдать хамку, – жуткие, мучительные головные боли. Девочка так страдает! Ей
требуется отдых где-нибудь на юге Франции, но ведь не поедешь, пока сессию не
сдаст.
На мой взгляд, Люсе бы больше помогли розги или, как
говорила моя мачеха, хорошая порция витамина Р, ремня кожаного и широкого.
– Статуэтка очень красивая, – продолжала восторгаться Алла
Даниловна, – а больше всего радует, что Зоя обо мне помнит.
– Как же иначе, она очень переживает, что пока не может
вернуть вам деньги.
– Какие? – совершенно искренно воскликнула Алла Даниловна.
– Ну, сто тысяч долларов, которые вы ей дали.
– Я?!
– Конечно.
– Что вы, дорогая! Откуда у меня подобные суммы?
– Но Зоя мне все рассказала, прямо плакала, вспоминая, как
вы ее выручили.
Алла Даниловна растерянно повертела в руках ложечку.
– С чего бы Зое такая глупость в голову пришла? Может, вы
перепутали?
– Откуда она тогда взяла баксы, необходимые для поездки?
– Понятия не имею!
Я решила пойти ва-банк и зашептала:
– Алла Даниловна, душенька, у меня ситуация покруче, чем у
Зои, двое деток-близнецов умирают, помогите!
– Но, – испуганно проговорила дама, – чем же? Если вы
думаете, что я могу дать денег в долг, то ошибаетесь. Мой муж, Сергей
Мефодьевич, был человек обеспеченный, но он умер, и мы с Люсенькой сейчас
просто проживаем нажитое…
– Дайте мне телефон В.К. Лазаренко.
– Кого? – шарахнулась в сторону хозяйка.
– Психиатра В.К. Лазаренко, я все знаю.
– Что?
– Про него.
– Кого?
– Про В.К. Лазаренко.
– Это кто?
– Психиатр такой особенный, помощник страхового агента.
– Что?
В подобном духе мы беседовали минут пять. По истечении этого
времени у меня возникла стойкая уверенность: либо Алла Даниловна гениальная
актриса, которой никто из современных лицедеев и в подметки не годится, либо
она впрямь и слыхом не слыхивала о таинственном В.К. Лазаренко. В конце концов
Зоя могла наврать своей соседке, где взяла деньги! Смущало только одно: ведь в
историях болезни четко стояла печать «психиатр В.К. Лазаренко, доктор наук,
профессор». Устав от бесплодного разговора я встала:
– Мне пора.
Алла Даниловна явно обрадовалась:
– Конечно, конечно.
Она вышла провожать меня в прихожую. Я влезла в туфли и от
полной безнадежности сказала:
– Вот горе-то, так надеялась, что вы подскажете телефончик
В.К. Лазаренко, мне хоть в петлю лезь, такое положение!
– Душенька, я никогда не слышала про такого человека!
Пришлось уходить. Дверь захлопнулась. Я постояла пару минут
в задумчивости на лестничной площадке. Такую сокрушительную неудачу я потерпела
впервые. Внезапно дверь распахнулась, и высунулась Люся:
– Эй, вы платок забыли.
Я глянула на кружевной лоскутик:
– Это не мой!
– Берите.
Девушка с силой втиснула мне в руку крохотную тряпочку и
исчезла. Я швырнула платочек на подоконник, и тут из него выпала записка.
Мелким аккуратным детским почерком на ней было выведено: «Информацию о В.К.
Лазаренко можете получить сегодня, в 20.00, в кафе «Железный гусь»,
Разувахинская улица, дом девять, вход со двора».
Забыв про лифт, я, перепрыгивая через ступеньки, понеслась
вниз. «Лед тронулся, господа присяжные заседатели». Алла Даниловна, очевидно,
просто не захотела разговаривать дома, испугалась, что дочь подслушает. И
правильно сделала! Еще неизвестно, как отреагирует дочурка, узнав о том, каким
образом ее маменька поступила с папенькой.
В половине восьмого я приехала на Разувахинскую улицу и
обнаружила в доме девять учебное заведение: институт рекламы и менеджмента.
Никаким кафе тут и не пахло. Сердце ухнуло в желудок. Меня обманули! Ни на что
не надеясь, я вошла в огромный холл и наткнулась на бабульку, торжественно
восседающую за огромным письменным столом.
