– Сам удивляюсь, – отмахнулся моряк. Ему надоело ломать голову над вопросами, ответов на которые никто давать не торопился. Посему он просто наблюдал и анализировал…
По грубым прикидкам, путь до места базирования немецкой подлодки занял не менее четырех суток, и самым поразительным было то, что за все это время корабль ни разу не всплыл на поверхность для подзарядки аккумуляторных батарей.
Вторым по значимости необычным фактом Матвей назвал бы малошумность электродвигательных установок. В свое время ему пришлось немало походить на отечественных надводных и подводных кораблях – было с чем сравнивать. Начинал на легендарных эсминцах «проекта № 7», затем командование доверило службу на «Ленинце», перед войной принял минно-торпедную группу на «Щуке», в сорок втором был переведен помощником командира на «эску». На ней же и закончил войну, подорвавшись на мине в сорок третьем и угодив с выжившими товарищами в немецкий плен…
«Да-а… просторная лодочка и комфортная: два гальюна, система кондиционирования, душ, изолированные от коридоров жилые помещения, – рассуждал он про себя. – Дизели и аппаратура контроля – загляденье! Выходит, повезло нам, что не успели фрицы наклепать на своих верфях этих лодок и запустить их в дело…»
По эволюциям и толчкам корпуса Матвей безошибочно определил окончание перехода. Подвсплыв, субмарина подняла перископ, командир осмотрелся и отчего-то снова приказал уйти на небольшую глубину. Несколько минут лодка шла самым малым, покуда легонько не тюкнулась в ограничительный брус, а после толчка всплыла окончательно.
– Приехали, – прошептал краснофлотец, уловив затихающий гул из соседнего электромоторного отсека.
– И что теперь? – настороженно прислушался Богдан.
– Скоро узнаем. Да ты не дрейфь! Не для того нас сюда привезли, чтобы вывести на причал и пустить в расход…
Через несколько минут их в сопровождении вооруженного конвоя провели через два отсека и заставили вскарабкаться по вертикальному трапу и выйти на палубу. Оказавшись снаружи, пленные потеряли дар речи – оба рассчитывали увидеть что угодно: остров, покрытый ледниками, или причал крохотного норвежского городка, большое гражданское судно или замаскированную во фьордах базу… И вдруг – огромная пещера с искусственным водоемом посередине!
В себя они пришли только внутри небольшого каменного чулана, куда их привели три вооруженных матроса.
Когда за спиной грохнула стальная дверь, Матвей прислонился спиной к холодному камню и громко расхохотался.
– Ты чего? – испугался Богдан.
Отсмеявшись, краснофлотец грустно пояснил:
– Понимаешь, в сорок третьем меня и шестерых товарищей немецкие моряки вот так же вытащили из ледяной воды, привезли на материк, сдали эсэсовцам в айнзатцкоманду. А те, обработав и ни черта не поимев, отправили в концлагерь. В сорок пятом лагерь освободили американцы, но радость была преждевременной – из вернувшегося в родную страну эшелона сотрудники НКВД раскидали всех по тюрьмам, а следом, почти не разбираясь, упрятали в лагеря. И вот история повторяется: опять взрыв, ледяная вода, неожиданное появление немецких моряков, чудесное спасение… Правда, вместо Дахау – глухой карцер.
Размер жилища был действительно скромен: четыре метра в длину, три в ширину. Каменные стены, пол и потолок, ни окна, ни отверстия вентиляции. Угол пола по левую сторону от двери занимало отхожее место – плита из того же камня с выточенным углублением-протокой посередине. По протоке стекала морская вода, появлявшаяся из двухдюймовой трубы и исчезавшая в вертикальной дыре. Над «унитазом» из стены торчал старый бронзовый кран. Из мебели имелись две солдатские кровати и тумбочка между ними. Из постельных принадлежностей – матрацы, подушки и грубые шерстяные одеяла. Помещение освещалось единственной тусклой лампочкой, висящей над дверным проемом.
– Не густо, – побурчал Матвей, осматривая «роскошь» карцера, – но получше, чем в Дахау и в лагерях ГУЛАГа.
– Где мы? – безвольно опустился на кровать Богдан.
– Если ты о географии, то сравнительно недалеко от места гибели «Вельска». Четверо суток малым ходом – миль пятьсот.
– Миль пятьсот?… Мне это ни о чем не говорит. Не понимаю… – оглядывал тот безумным взором серые стены. И вновь повторял: – Куда же мы попали?…
– Ты про это? – выразительно развел руками Матвей. – Думаю, немчура построила хитрую и довольно вместительную базу внутри какой-то скалы. Видел, рядом стояла вторая лодка?
– Заметил.
– Ну вот. Судя по ровным причалам, водоем искусственный, с входом ниже уровня моря.
– А почему «хитрую»?
– Внутри целый город, а снаружи – наверняка обычная скала. Так что если нас и найдут, то очень не скоро.
– И что же нам делать? – тяжело вздохнул Богдан.
– Ложиться и отдыхать, пока есть такая возможность. А то клацнет замок, скрипнут петли, появится какой-нибудь ефрейтор и, прикрикнув, поведет нас исполнять самую тяжелую и неприятную работенку…
Замок клацнул через несколько часов. На пороге появился сорокалетний мужчина среднего роста с большими залысинами на голове. В сопровождении двух вооруженных моряков он вошел в карцер и на очень плохом русском приказал пленным встать.
Матвей с Богданом подчинились.
– Снимите свои робы, – последовал следующий приказ.
«Где-то я этого шваба с повадками врача встречал, – терпеливо сносил осмотр капитан-лейтенант. – Уж больно знакома его высоколобая морда с темными бегающими глазками…»
Богдан привлек внимание доктора в меньшей степени. Зато Матвея он осматривал долго и дотошно – то ли из-за возраста, то ли благодаря хорошему телосложению. Завершился визит взятием крови из вен, после чего компания удалилась.
– Как думаешь, что они с нами сделают? – лежа на кровати, разглядывал потолок украинец.
Бывший краснофлотец не стал отвечать – отвернувшись к стене, он прикинулся спящим. Откуда ему знать, что с ними будет завтра? Их «спасители» носят нацистскую форму, а для нацистов другие народы не существуют. А если и существуют, то исключительно для исполнения рабских обязанностей.
Ужасно хотелось есть. В последний раз их кормили на подлодке, и, судя по силе голода, с тех пор минуло не менее суток.
«Надо поспать. – Матвей закрыл глаза. – По себе знаю: голод легче переносится во сне…»
Разбудил все тот же противный скрип дверных петель. Мгновенно проснувшись, пленные поднялись на грозный окрик вооруженных матросов.
Вслед за матросами в карцер вошел уже знакомый тип с высоким лбом и темными неспокойными глазками. Ткнув пальцем в Богдана, он сказал:
– Этот.
Матросы подхватили парня под руки, дверь гулко ухнула о стальной проем, сухо щелкнул замок. И Матвей надолго остался в одиночестве…
Часа полтора он мерил шагами крохотное пространство – надо было двигаться, иначе замучают проблемы с суставами и мышцами. Эту аксиому он тоже познал в годы пребывания в концентрационном лагере.
