Кто «заказал» полковника Бородина?
7 октября 1997 года в провинциальном волжском городе Сызрань произошло чрезвычайное происшествие: был убит начальник следственного изолятора № 2 Евгений Бородин. 47-летнего полковника внутренней службы расстреляли у дверей его квартиры на пятом этаже в доме № 33 по улице Дзержинского.
Убийство потрясло: даже ветераны МВД не могли припомнить, когда в России покушались на хозяина – руководителя исправительного учреждения.
Каким бы ни был жестоким режим за решеткой, во все времена неписаным законом среди зэков было не мстить, выйдя на волю, сотрудникам СИЗО и колоний. Тем более хозяину – начальнику исправительного учреждения. Несмотря на крутость характера, арестанты уважали Бородина. Один из подследственных, рецидивист Петр Ларькин, по очередной ходке севший за убийство, пустился в откровения:
– Даже не понимаем, такой поступок гадский. Как это! Жалко этого человека. Потому что начальник был, действительно начальник, хозяин своего слова. Я его знал более 10 лет, не понимаю это. В больших кругах, лагерях, тюрьмах не приветствуют такой поступок. Здравые и нормальные люди, воры, так бы, конечно, к этому не подошли. Понятно, что это какие-то отморозки. Вот и думаю, что, если они где-то в лагере всплывут, им очень даже трудно придется отбывать срок наказания.
Но отморозки, расправившиеся с Бородиным, пока не «всплыли», а у следственно-оперативной группы не было единой версии о мотивах убийства начальника СИЗО. Сотрудники Следственного комитета МВД России, оперативные сотрудники следственного изолятора, угрозыска Сызрани, следователи самарской прокуратуры проверили сотни заключенных, в разные годы сидевших в стенах сызранского СИЗО, отработали и бытовые версии. Но ни малейшей зацепки так и не нашлось.
Ясно было одно: убивали полковника профессионалы. И, скорее всего, заезжие.
Следственный изолятор № 2, построенный еще в 1911 году, до сих пор считается одним из крупнейших в России. Находится он на перепутье пяти направлений – этапов пересылки заключенных.
Кому мог перейти дорогу начальник СИЗО? О жесткости, неподкупности и крутом характере полковника Бородина ходили легенды. Заняв пост, он первым делом уволил всех нечистых на руку сотрудников изолятора и набрал новых.
И стал наводить порядок с присущей ему бескомпромиссностью, энергией и целеустремленностью. Сам показывал пример в службе, спорте, учебе. Среди прочих отрабатывалась и версия о причастности к преступлению недовольных деятельностью начальника сотрудников.
С приходом Бородина в СИЗО сразу закончились привилегии для авторитетов и блатных. Все нарушители режима, независимо от уголовного «ранга», тут же получали «путевку» в карцер или ШИЗО. Бородин прекрасно сознавал, что нажил себе немало врагов в криминальной среде. Тем не менее не носил штатный пистолет. Оружие брал в руки только на занятиях по огневой подготовке. Стрелял без промаха.
Сыщики одновременно отрабатывали семь версий. Основная – убийство совершили лица из числа авторитетов и рецидивистов.
В ходе опроса жильцов дома, где жил Бородин, удалось найти свидетеля – Рустама Юсупова, видевшего двух парней, выбегавших из подъезда, именно в те роковые минуты. Он сообщил, что оба были в вязаных шапочках, один – в черной куртке, второй – высокий, в черных джинсах, тоже в черной кожаной куртке. Еще Рустам запомнил, что один из парней что-то поспешно сунул в карман куртки, не исключено, что пистолет.
– Они так спешили, – добавил он, – что думаю, сейчас не уступлю им дорогу, так сшибут с ног, так я отпрянул, они мимо меня пробежали.
Но кто были эти неизвестные, скрывшиеся, как выяснилось, на белых «Жигулях» девятой модели? Единственное, что было известно, в Бородина они стреляли из двух пистолетов: предположительно из «макарова» и браунинга. Десять выстрелов. Два – в голову.
По показаниям Юсупова был составлен фоторобот одного из подозреваемых. Рост 175–180 сантиметров, худощавый, на вид – 23–25 лет.
Позже оперативникам удалось выяснить, что преступные авторитеты Самарской области неоднократно наведывались к Бородину и безуспешно пытались повлиять на него и даже диктовать свои условия. Поняв бесплодность этих попыток, пошли иным путем: предложили гуманитарную помощь заключенным. На очередную встречу пришли двое: Гиви Колымский, он же Джиджейшвили, и его приближенный по кличке Пряник. Хозяин согласился принять помощь, оформив все официально. Но поставил условие: везти то, что нужно в первую очередь, – мазут для обогрева камер.
Тут случилось кое-что явно непротокольное: Пряник снял с себя золотую цепочку и бросил на стол начальника: «На, вот тебе! Успокойся!» Реакция была жесткая. Бородин буквально вышвырнул наглых визитеров из кабинета.
Гиви Маленький, он же Гиви Колымский, он же Гиви Шалвович Джиджейшвили, был одним из старейших и авторитетнейших воров в законе в России и СНГ. Отбыл в местах заключения в общей сложности 39 лет. Контролировал сбыт наркотиков в Жигулевске. Позже Гиви серьезно упрекал Пряника за то, что «ты влез не в свои отношения». Но это уже не имело значения. По воровским понятиям отступать ему теперь было некуда. Сергею Антонову и его коллегам удалось установить, как отреагировал Гиви Колымский на эту молниеносную «бородинскую битву».
– Несколько тольяттинских авторитетов, проживающих в Жигулевске, съезжались для решения вопроса устранения Бородина. Для этих целей выделялась определенная сумма денег. Все эти лица нами отрабатывались, большая часть из них – судимые. Через два с половиной месяца мы вышли на жителя города Ростова-на-Дону, некоего Живаева.
И вдруг экстренное сообщение из Самары. Задержан Живаев! Сидит в одном из отделений милиции за... хулиганство. Матерый бандит в компании с пьяным дружком просьбу таксиста заплатить по счету воспринял как оскорбление и расплатился в привычном стиле – избил бедолагу до полусмерти, и, если бы не проезжавший мимо милицейский патруль, вполне вероятно, список убитых Зверем пополнился бы.
Живаева и некоего Александра Джанашия задержали.
Поначалу Живаева безуспешно допрашивали в Самаре. Потом повезли в Сызрань – прямиком в СИЗО № 2, в то самое, где начальником был полковник Бородин. Работал с ним и начальник криминальной милиции УВД города Сызрани Николай Шишлов, на счету которого было немало крепких орешков.
– Мы порекомендовали, давайте его привезем сюда, в наш изолятор, поскольку преступление было совершено здесь, на территории Сызрани. Мы сами доставили его сюда и начали с ним работать. Я лично с ним занимался всего где-то минут сорок. Больше не занимался. Мы сели, сразу все точки над «i» расставили... Он в отношениях очень коммуникабельный, все сразу понимал, ловил на лету, что я от него требовал, что меня интересовало.
Из протокола допроса Владимира Живаева на месте происшествия.
Живаев:
– Вот здесь я хотел встать помочиться. В этот момент зашел человек в зеленой форме и сделал мне замечание в нецензурной форме. И у меня с ним возник конфликт. После того как он зашел в подъезд, прошел сюда по лестнице, я уже начал выходить, мы перебранивались, то есть ругались. Потом я в ответ тоже нецензурно ответил, а он уже быстрым шагом спустился, ударил меня по голове, я упал вот здесь, в тамбуре. Так, не ожидал удара. Упал. После чего мужчина поднялся и сел в лифт. Я встал и пошел за ним. После того как он сел в лифт, а лифт поднимался медленно, я бегом поднялся по лестнице. Лифт остановился на пятом этаже. И двери медленно открываются. Я вперед выскочил. Когда этот человек начал выходить, я выхватил оба пистолета и беспорядочно стрельбу понес.
