Она схватила его руку, Иван зажал ладонь, огромную, как экскаваторный ковш, а Яна тут же вцепилась в нее зубами. Иван, содрогнувшись, но отступать некуда, наотмашь ударил ее по лицу.
– Урод, кретин, идиот, бивень! Отдай сейчас же!!! – затряслась она в конвульсиях, как кобра, вновь бросилась на Ивана и получила еще одну оплеуху.
Убедившись, что Янка пока на безопасном расстоянии, Иван церемонно, словно крышку хронометра, открыл унитаз, как грязь, стряхнул таблетки.
– «Экстази» топим в унитазе!
И тут Яна отчаянно попыталась схватить последнюю таблетку, крохотное розовое счастье на маленькой зеркальной «сцене». Но Иван не лыком шит, только с виду – увалень, а в проворстве ему и равных не было. Секунды не прошло, и последняя «экстазька» под шум сливаемой воды по глиссаде улетела вслед «со товарищи».
С той же торжественностью Ваня закрыл крышку унитаза.
– Можете присаживаться. Финита ля комедия.
– Ты негодяй...
– Согласен. А еще – Иванушка-дурачок из сказочки про несчастную принцессу, которая подсела на дурман-траву и стала полной клинической дурой.
– Что тебе надо от меня? – простонала Яна.
Сливной бачок, плотоядно насытившись водой, умолк. Слышны были лишь падающие в ванну капли. «Хорошее место для признаний», – подумал Иван.
– Я не хочу тебя потерять, – тихо, с нажимом ответил он. – Когда ты стояла на подоконнике, я пережил такой же, как и ты, ужас падения в пропасть. А тут еще узнаю, что ты наркоманка...
– Ты лепишь полный бред...
– Послушай, Яна, я не хочу, чтобы ты умерла от передоза в каком-нибудь грязном притоне.
Яна опустилась на крышку унитаза. Закрыла лицо руками, вздрогнула, подняла опухшие глаза.
– Ну, почему ты распоряжаешься моей жизнью? Да кто ты такой, свалился на мою голову?
– Ты уже забыла? Твой Ангел-спаситель.
– Но пойми же, это все ерунда, студенческий витамин, чтобы взбодриться... Все это – цивильно и в порядке вещей...
– Ты законченная дура! – вздохнул Иван. – Экстези разрушает участки головного мозга, что приводит к потере памяти и маразму. Студентка-маразматичка! Прикольно? И давно ты так цивильно взбадриваешься?
– Ну, где-то всего лишь два года, – Яна повела плечами, будто озябла.
– Все ясно, – подвел итог Иван. – Жить тебе Янка, осталось не больше трех лет.
– Ты что, дурак?! – вскочила Яна.
– Будешь нюхать кокаин, потом колоться героином, – невозмутимо продолжал расписывать «перспективу» Иван. – Причем самым дешевым и грязным. От тебя отвернутся друзья, знакомые, близкие. Твой круг будет – такие же наркоши, «торчки». Потом, после передозировки, твой труп выбросят из притона на улицу, в грязную лужу. Чтобы у оставшихся наркоманов не было проблем.
Не дожидаясь уже не нужного ответа, Иван вышел из ванной, захлопнул за собой дверь, направился к выходу.
Яна встревоженно выскочила за ним:
– Ты куда?
– Восвояси...
– Не уходи! – тихо попросила она.
Иван остановился.
– Я боюсь привыкнуть к тебе, Яна. Я, как старый орангутанг, сделал немыслимый прыжок, чтобы спасти самку. И все это – ни к чему. Мне страшно будет видеть, как ты разрушаешься, умираешь на моих глазах... в ломке и галлюцинациях.
– Я больше не буду, честно, – Яна потупилась, как школьница перед беспощадным учителем с указкой. – Только не уходи.
– Ты хотела принять душ? – вместо ответа напомнил Иван.
– Ага! Только ты не убегай, ладно?
– Не уйду.
Она скрылась в ванной. Снова послышались живительные звуки хлынувшей воды.
Иван вернулся в зал. Постоял в задумчивости у рояля, открыл крышку, уселся на стульчик. И пальцы вдруг сами побежали по черным и белым клавишам, и полилась надрывная, жуткая, душераздирающая, беспросветная мелодия похоронного марша Шопена.
* * *
Янка мгновенно отреагировала: высунула мокрую головку из душа.
– Эй, ты чего, у тебя крыша поехала, ты чего играешь?!
– Фредерик Шопен. Похоронный марш. Посвящается Яне, – ответил Иван из зала.
– Дурак! – ответила Яна и захлопнула дверь.
И боги вместе с музой снизошли...
Когда наскучила могильная тема, Иван без перерыва перешел к жизнерадостным и легким произведениям композиторов семьи Штраусов.
Яна подошла незаметно, закутанная, как младенец, в банное полотенце. Иван оглянулся, улыбнулся Яне в ответ на ее лучистую улыбку. Умиротворяющая музыка изгоняет дьявольское из души, как храмовая молитва. Продлить бы навсегда это мгновение вечно истинной чистоты, избавления от искушения сатанинским зельем, когда душа и тело воспрянули в единении, а не в самоуничтожении и противоречии. Не останавливаясь, Иван продолжал исполнять произведения, пальцы будто сами вспоминали клавиши, а мелодии откуда-то с небес подсказывали сами композиторы. Яна незаметно отлучилась и появилась вместе со скрипкой, самой обыкновенной, не шумливой и резкой, но с сильным грудным голосом. И этот голос тут же придал веселья, радости и ощущения полного счастья, которое никогда не испытаешь в одиночку. И опять этот блистающий неукротимым потоком музыки дуэт то споря, то вырываясь, то взрываясь фонтанами, стал единой стихией сливающихся в штормовой пене приливной и отливной волн... В самозабвении Яна даже не заметила, как развязалось и упало на пол полотенце. Она осталась совершенно обнаженной, что в эти мгновения было совсем неважно, когда в руках скрипка, из которой льется вечная музыка. Иван, заметив метаморфозу, произошедшую на его глазах с чудной скрипачкой, даже не сбился. Муза в новом обличье, точнее, без всякого облачения, придала вдохновения, как будто небесные силы приподняли его, и музыка сделала чудо, оживив античную богиню, ниспосланную из глубины веков.
Наконец встретившись глазами, по согласию, завершили самый веселый и беззаботный вальс юного Штрауса.
Иван облегченно вздохнул, покосился на Яну.
– Ты хочешь моей смерти? Сплошные испытания, я ведь не железный...
Яна изящно нагнулась, подняла полотенце, небрежно набросила на плечо, как тогу.
– Если тебе неприятно, мог бы и не смотреть.
Она повернулась и пошла в «будуар». Иван нагнал ее на пороге, вошел вслед за ней. Яна повернулась недоуменно. Он стянул с нее «тогу», бросил на пол.
– Так все-таки лучше... Спасибо тебе за музыку, моя Муза.
– И тебе спасибо.
Внезапно задохнувшись, она прижалась к Ивану, привстав на цыпочки, обвила руками его шею и в сладком упоении, закрыв глаза, нашла его губы.
* * *
...Близость смерти разжигает инстинкты, как и любовь, продлевающая стремление к жизни. Она – лучшее лекарство, которое природа дает нам бесплатно и без упаковки. И если боги вместе с музами снизошли и даровали людям счастье обладания друг другом, то это – лучшие мгновения самозабвения в слиянии плоти и души...
