Закончив, Благородова под жидкие аплодисменты ушла с трибуны.
– Мамка заговорилась... – усмехнулась Кристина.
– Помнишь, мы эту ее лабуду в Интернете читали, – зевнул Глеб.
– Ага, «народные аптеки для наркоманов».
Глеб вдруг предложил:
– Ну, если мамка дает добро, давай, сеструха, покумарим.
– Давай! – не раздумывая, согласилась Кристина.
– Ну, иди возьми в коробке от сигар.
– Если ты джентльмен, мог бы и обслужить даму, – Кристина закинула ногу на ногу.
– Кошка-наркошка! – обозвал Глеб, потом, однако, встал, принес коробку из-под сигар, достал оттуда папиросу, набитую марихуаной. Подпалил, пыхнул пару-тройку раз, потом передал сестре.
– Мамка не учует? – томно произнесла Кристина.
– Так ведь разрешила ведь...
Когда бараны аплодируют
А мамка, то есть Эмма Благородова, находилась в этот момент на деловой встрече в условно богатых апартаментах. Собственно говоря, само офисное помещение было вполне обыкновенное, в современном дизайне, с кожаными диванами и креслами, необходимой техникой.
Эмма знала, что в этих апартаментах весьма богатые люди заваривали миллионные и миллиардные дела, на том самом столе, на котором сейчас находились две заваренные чашечки кофе и пепельница под ее изящной дамской сигареткой.
Про своего собеседника, которого называла просто Мирза, она знала, что несколько лет назад он был то ли майором, то ли подполковником МВД одной из среднеазиатских республик. Потом занялся посредническим бизнесом и поднялся до уровня, говоря обтекаемо, «главного координатора стратегического направления».
«Почему все азиаты так любят блестящие костюмы?» – подумала она, ненавязчиво изучая Мирзу. Ему позвонили по телефону, и он, извинившись, бодро залопотал на родном языке. «Хотя, под седину, может быть, и сойдет». Крупная голова, высоко поставленные уши, мясистый нос, наметившееся брюшко. «Сколько ему – лет сорок пять? Года через три-четыре брюхо будет вываливаться», – безжалостно приговорила Эмма и мысленно огладила свое безупречное и в сорок три года тело. Фитнес, тренировки, бассейн. Одинокой женщине надо любить себя, пока дождешься, что кто-то еще полюбит. С мужем она развелась лет пять назад, поняв окончательно, что он законченный неудачник. Он и до сих пор работает в издательстве то ли «Дрофа», то ли «Выдра».
Мирза закончил телефонный разговор и поднял на нее маслянистые глаза. «Был бы он в моем вкусе, – подумала Эмма, – я сказала ему: твои глаза, как черный жемчуг, такие же глубокие, как глубины морские...» Она даже усмехнулась, представив, как он округлил бы свои «маслины». Мирза заметил усмешку, понял, что на его счет, но не отреагировал. «Ничего, не будешь болтать на своем языке в присутствии женщины. Не в Азии».
– Я слушал твое выступление на форуме, как его там... – начал он разговор.
– Международный форум независимых политических технологий, – небрежно произнесла Эмма.
– Да, наверное... Когда эти бараны аплодировали тебе, я, представляешь, тоже не удержался от аплодисментов!
– Но ты, наверное, по другому поводу выражал свой восторг? – уточнила Эмма. – Кстати, до этого я выступила по этому же вопросу и в Госдуме.
– Я знаю, – с улыбкой кивнул Мирза. – Мои специально обученные люди записали это выступление.
– И теперь прикинь, сколько изданий растиражировали мое выступление! – напомнила Благородова.
– Прикинул, дорогая Эмма.
Он встал, подошел к стенному сейфу, замаскированному под книжную полку, открыл его цифровым кодом и ключами, достал аккуратный дипломат. Не без эффекта положил на стол, раскрыл, набрав еще один код. Содержимое было приятно и на вид и на ощупь. Эмма взяла наугад пачку долларов, быстро проверила и положила обратно.
– Не трудись, все, как в аптеке... – вальяжно успокоил Мирза. – Кстати, насчет аптек. Если ты протолкнешь указ о разрешении продавать наркотики в аптеках наркоманам, ты получишь в тысячу раз больше, чем сейчас.
Эмма едва заметно кивнула.
– Кстати, а где обещанная купчая?
– Ну, ты не надумала покупать замок в Шотландии с привидениями? – засмеялся Мирза.
– Я возьму его в аренду, – небрежно сообщила Эмма. – На время. Пусть мои детки потешатся, поохотятся за призраками...
Она мило улыбнулась, представив, как дети оценят ее прикольность. С возрастом все труднее завоевывать расположение собственных детей. Все время уходит на решение, как она про себя называла, «государственно-личных вопросов».
– Значит, вилла на Лазурном берегу? – барственно произнес Мирза.
– Да, – решила Эмма.
– Хорошо.
Мирза протянул Благородовой плотную полиэтиленовую папку с кипой документов.
Эмма нацепила на нос стильные очки, стала внимательно просматривать документы.
– Как только в аптеках начнут продавать дурь, количество наркоманов возрастет в сто, потом в тысячу раз, – откинувшись в кресле, стал рассуждать Мирза. – И этот шквал безумцев уже никто не сможет остановить: ни менты, ни полицаи, ни Госдума, ни президент. Мы всех подкупим, и будем эшелонами гнать героин в эту страну.
Эмма, не реагируя на кошмарные замыслы, по-прежнему внимательно изучала документы.
– Как будто все в порядке... – подчеркнуто деловым тоном произнесла она.
Все хорошие дела надо делать вовремя
Вечером, как и обещал Корытов, был царский ужин. Петр заколол молодого барашка, тут же освежевал его, поставил вариться потроха, заквасил мясо под шашлык. На столе появилась домашняя колбаса в смальце, сало с розовыми прожилками, соленые грузди, лисички, огурцы, помидоры, кислая капуста. Когда мясо настоялось, Петр вытащил из сарая сделанный самолично из металлических плит мангал, развел огонь на березовых поленьях. С Иваном нанизали сочащиеся куски на шампуры, и не прошло и получаса, как дымящийся шашлык появился в центре стола. Под первую рюмку водки, за встречу, шашлычок и пошел. Для Яны и Веры Корытов выставил густое, багровое, как кровь, вино, которое ему передали с оказией друзья с Кавказа. За женщин, сдвинув с шумом лавку, выпили второй тост.
Потом Вера принесла внушительный чугунок с притомившимися потрошками. Петр ухватил деревянной ложкой несколько дымящихся кусков и, было, снова взялся за любимую сельскохозяйственную тему, просто неисчерпаемую, с борьбой за выживание вместе со своим подворным крупным рогатым и безрогим скотом, битвой за урожай, сражениями с бюрократическим властями, которые, как удавы, заползали на фазенду Петра и душили-душили. Еще целую эпопею он мог затянуть, как делает домашнюю колбасу, кровянку, коптит окорока, гонит в «колонне» чистейший спирт, из которого делает до сорока различных водок, настоек и аперитивов. Но Вера была начеку и быстро пресекла этот хорошо ей известный репертуар.
