– Командир, мы не знаем этого человека! – воздел умоляюще руки вожак, вновь попытавшись разжалобить Родина. – Поверь, брат, он был как пассажир. Оказался шакал! Поверь, клянусь аллахом! Совсем без ума, ваххабит, наверное. Мы коммерсанты, продавцы... Командир, послушай, мы заплатим любой штраф, отпусти нас, а?
– Я тебе не брат... Досмотр! – не удостоив взглядом «старшо#го», распорядился Иван.
– Шмонаем, – добавил, как всегда, без тени эмоций, Бессчетнов. – С пристрастием. Шевченко! Наумов, Лагода, Вздохов – вперед!
Бойцы только этого и ждали: открыли временный «таможенный пост» по всем правилам и инструкциям.
Родин глянул на старика, будто только сейчас увидел его.
– Дух?
Вожака передернуло, когда он понял смысл короткого слова.
– Нет-нет, командир, я не душман. Я – коммерсант...
– Ты – «дух». И я тебя сейчас расстреляю, как собаку, если ты мне не скажешь, кто этот... гранатомило? – тихо, с расстановкой произнес Родин и глянул так тяжело, что «старшой» почувствовал, что медленно вдавливается в землю.
– Я не знаю его, командир, – взмолился вожак. – Он заплатил деньги, и мы взяли с собой.
– Ты афганец? – перебил Родин.
– Нет, я местный, с Пянджа.
– Ты – «дух»! Иди к машине.
«Старшой» еще что-то хотел добавить, уточнить, взмолиться, но, напоровшись на стальной взор Родина, поторопился не гневить белого человека, свалившегося на его седую глупую голову, поплелся к машине.
А бойцы вовсю шерстили, то есть изучали содержимое захваченных машин. Вожака и шестерых «путешественников» быстро обыскали, приказали опуститься на корточки. Что они не без удовольствия и исполнили. Для местных мужчин (а это считалось привилегией сильного пола) лучшего занятия по жизни и не было. Можно пообщаться с ближним, присевшим рядышком по соседству, можно поразмыслить о возвышенном, пока жена готовит обед или ужин...
Паспорта у странствующих «купцов» оказались таджикские: один был – киргизский и один – афганский.
Под рубахами «коммерсанты» прятали кошельки, подвязав на свои коричневые, как у верблюдов шеи; на поясах у каждого – острые ножи в потертых чехлах с запахом крови. «Досмотрщики», изучив содержимое похожих на высушенные мошонки кожаных кошельков, – замусоленную долларовую и рублевую мелочевку, брезгливо возвратили их владельцам. А ножи все до единого бесследно исчезли в утробах десантных рюкзаков.
Под печальные вздохи коммерсантов спецназеры стали сбрасывать на дорогу тюки с одеждой, коробки с бытовыми товарами – привычная контрабанда афганского, а точнее, китайского, корейского, сингапурского, таиландского или еще какого, Будда его знает, производства. Предмет вожделения бойцов, командиров и вольнонаемных Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане. Теперь об это шмотье и ноги вытирать бы не стали...
Родин, увидев на заднем сиденье «командорской» машины дорожную сумку, вытащил ее, бросил на капот. Вжикнул «молнией», по участливому взору старика, понял, что принадлежала ему. Запасной комплект верхней одежды, кусок мыла, полотенце, зеркальце, фонарь и прочая дорожная мелочевка. Родин уже хотел бросить сумку на место, но тут заметил, что у нее было второе дно, открывающееся «молнией» по кругу. Вытащил оттуда плотно упакованный в целлофан пакет обмотанный скотчем. Распорол, как кожу ножом, вытащил желтые плотные, как пергамент страницы. На первой была арабская вязь, на других – какие схемы, планы местности и еще снимки наскальных надписей, в которых тем более не был силен.
– Что это? – спросил Родин старика, который оцепенело наблюдал за лингвистическими потугами десантника.
– Я не знаю, командир, – ответил он поспешно.
– И не знаешь, откуда это у тебя взялось?
– Меня попросили передать, – неохотно ответил «старшо#й», понимая, что следующим будет вопрос: «Кому передать?» И он уже собрался сообщить, что эти люди – археологи, а что написано там – одному аллаху известно.
Но Родин уже потерял интерес к письменам.
Бессчетнов вразвалочку, как пустынный «морячок», подошел к первому автомобилю – джипу с кузовом, резко распахнул дверь, заставив отскочить в сторону вожака колонны, отработанным движением сдвинул «сидушку» – водительское сиденье. Под ним, завернутый в тряпку, глянул вороненый ствол автомата.
В следующую секунду трофей торчал под носом «старшого».
– Это что – тоже товар?
– Уважаемый, это для защиты от плохих людей, – убитым голосом отозвался старик.
– А ты у нас – хороший?! – Бессчетнов оттолкнул в сторону вожака, крикнул: – Товарищ командир! «Калаш» нашел под сидушкой!
– У тебя сегодня урожайный день, – отозвался Родин. – Тащи сюда!
– Тащу...
Проходя мимо скучающего в оцеплении увальня Корытова, Бессчетнов неожиданно швырнул трофейный «АКМ» ему прямо в лицо: такие у него водились шуточки. Корытов среагировал мгновенно: рука сработала, как пружина, как самостоятельно действующий от тела механизм. Рука и оружие – одно целое. Так учил-поучал прапорщик. Реакция, доведенная до автоматизма, после того как встретил летящий «АКМ» своим лбом.
Ухмыльнувшись, Корытов небрежно забросил автомат за спину. А Бессчетнов остановил взгляд на Вздохове, который увлеченно ковырялся в багаже, позвал его по кличке, присвоенной в спецназе, соответственно специализации:
– «Взрывпакет», иди, разряди гранатомет, только смотри, аккуратней.
– Понял.
Вздохов равнодушно глянул на боевика, над которым уже барражировали первые мухи, осторожно поднял с земли гранатомет с заряженный гранатой, похожей на огромную перевернутую каплю.
– Ты чего, здесьсобрался разряжать? – встрепенулся Бессчетнов. – Иди вон туда, за пятьдесят метров.
– Чтоб твои ошметки сюда не долетели! – пробасил Корытов, у которого была своя кличка-позывной: «Отдушина». Ему, учитывая его железную нервную систему, поручали прикрытие группы на «мероприятиях».
Вздохов, походя, бросил:
– Не дождешься!
– Типун тебе на язык, придурок! – отреагировал Родин и нетерпеливо добавил, обращаясь уже ко всем: – Давайте, поживее, а то нас американцы со спутников засекут.
– А мы им голые задницы покажем! – хохотнул Корытов. – Для них это самое убийственное... после массированного ядерного удара.
Родин проходит мимо выстроенных в шеренгу караванщиков, будто строевой смотр принимает. Они не рискуют встретиться с ним взглядом.
– Миролюбивые духи... Шмонать всех наизнанку!
Сильный грохот вдруг ударил по ушам, раскатистым эхом пронесся по ущелью. Вздохов разрядил гранатомет. Четко повернувшись к отцам-командирам, произнес что-то радостное – никто не расслышал. Наверное, доложил об исполнении приказания.
