– Знаете, зачем они после нас пришли в Афган? – не обратил внимания на выпал Иван. – Поясню. Чтобы тонны героина хлынули к нам в Россию. Сколько мы сожгли машин с наркотой из Афгана? Ну, три десятка. Теперь тысячи таких идут к нашим границам. Половина населения занято производством опия. А америкосы радостно потирают свои вонючие ладошки! Все – при деле, все довольны. А самые ушлые взяли под контроль этот бизнес. Военно-транспортная авиации америкосов из Афгана развозит героин во все стороны, где есть аэродромы НАТО.
– Мы сами виноваты, когда ввязались туда, – устало заметил Приходько. – Они мирно себе сеяли рожь, рис, хлопок там, бананы...
– Разводили обезьян... – добавил Иван.
– Потом наши начали ковровые бомбежки, поля сократились, и афганцам стало выгодно растить опиумный мак.
– Виктор, мне плевать с самого высокого минарета на то, что им выгодно, – Иван резко поднявшись из-за стола, опрокинул чашку. Азиатский чай растекся по коварному плану Алена Даллеса. – Наши дети не простят нам, если Россия захлебнется в наркотической дури. Только кровавый террор остановит наркомафию. Убивать и сжигать!
Приходько икнул, подавившись бубликом.
– Ого, загнул... И что это будет – новая экстремистская организация?
– Карающий орган возмездия, – как неучу пояснил Иван. – В необъявленной войне воюют без правил.
Приходько вздохнул, положил ополовиненный бублик на тарелку, вдруг произнес:
– «КАРОВО».
– Чего? – не понял Родин.
– Сокращенно: «Карающий орган возмездия», – пояснил Приходько.
– Может, так и назвать для конспирации, – хохотнул Коля Наумов. – Неопознанная КОРОВА, засланная на территорию Афганистана, сожрала все маковые поля. Как языком слизала.
– Поиски успехом не увенчались, – добавил Приходько.
– А в коровьих лепешках на месте происшествия обнаружен неочищенный опий-сырец, – продолжил экспромт Вздохов.
Все рассмеялись, даже Иван.
– Корова, так корова, – согласился он, поняв, что сейчас ни о чем серьезном лучше не заговаривать. – Священное животное.
– Не знаю, как насчет органа, но Мирзу надо удавить, – включился в тему Бессчетнов. – Лишь бы менты с наркополицаями не мешали...
– С ними договоримся, – снова завелся Иван. – Все же на русской планете живут. Как вспыхнет, по всей России поддержат.
Иван обвел взглядом призадумавшихся ребят. Отставные спецназовцы – люди с нереализованным чувством патриотизма.
– Оружие у нас будет самое современное... – продолжил Иван. – Да, это дело смертельно опасное. Я долго колебался, прежде чем выйти на связь с каждым из вас. Вот, пожалуй, и все. Больше мне сказать нечего. Кто пойдет со мной?
Родин положил руку на стол, как поставил печать под вышесказанным. Не раздумывая, положил свою лапу Корытов, потом опустили ладони на поверхность стола Бессчетнов, Конюхов, Наумов, Лагода, Вздохов.
Приходько бесстрастно наблюдал за этим единодушием, мрачно поднялся.
– Как на партсобрании, осталось только проголосовать и протокол написать.
– У нас никого не заставляют, – заметил Родин.
– Не по закону все это. А что не по закону, то – несправедливо. Всем – пока.
И тут же Приходько, не оглянувшись, ушел.
– Вольному – воля, – проводив его взглядом, сказал Иван и после паузы продолжил: – Вспомним все, чему научила нас Чечня. Но это будет другая война. Более хитрая, мобильная, интеллектуальная и беспощадная. Операции будем разрабатывать все вместе. Полное доверие каждому. У каждого теперь будет новый телефон. Домашний мобильник на акции не брать ни под каким предлогом. Надеюсь, ясно... С этой минуты по телефонной связи и в ходе операций общаемся только по кличкам. Конюхов, учитывая твой сан, – «Батя». Наумов – «Нарик», Лагода – «Ломка»: вы будете внедряться в среду наркоманов, искать каналы сбыта на низовом уровне. Володя Вздохов, как и был, остаешься «Взрывпакетом». Тебе надо будет освежить навыки взрывного дела. Корытов – «Отдушина», ты – работаешь на прикрытии, обеспечиваешь отход после операции. Бессчетнов – «Керосин», понятно, да?
– Понятно, – кивнул Бессчетнов. – Огневая поддержка.
– Точнее финал акции, – поправил Иван.
– Начальник «красных петухов», – ввернул Вздохов.
Конюхов, согласившийся со своим богоугодным прозвищем, вдруг резонно поинтересовался:
– Ну, а ты, командир, под каким позывным будешь?
– А себя-то я и забыл... – усмехнулся Иван. – Может, сами придумаете?
Корытов тут же предложил:
– Может, «Первый»?
– Ага, сразу все и ясно, – не согласился Наумов.
– Тогда «Восьмой», – не раздумывая, предложил Иван.
– А нас же семеро! – лениво заметил Корытов.
– Будет и больше, – отрубил Иван, давая понять, что спор исчерпан.
Иных предложений не было. Если человеку нравится его прозвище, то другим до этого не должно быть никакого дела.
Понять в мгновение, что деньги – это дерьмо. Как и вся жизнь
Весь день Вальтер мучился и ерзал на своем кресле руководителя среднего звена, будто под зад приколисты – подчиненные подложили молодого ежика. Он совершил безумную глупость: в том здании, где работал, так крупно наследить! Мосэнерготелегазводоканал, твою мать! Афишка для дураков, а не зубров из МУРа. Скинуть тело да еще и тупо искать второго... Вроде ушли незамеченными... Но ушлые менты обязательно найдут стеклянноглазых бездельников-охранников, охраняющих припаркованные сверкающие чудовища на тракторных колесах (его злобно-недостижимая мечта). И они, подонки в черных костюмах, поднапрягут свои эмвэдэшно-фээсбэшные извилины, прокрутят в головах «видеозапись» прошедших суток и вычленят двоих, вошедших в спецовках и вышедших в джинсиках. А если кто-то из их офиса приметил его в рабочее время в этом нетрудовом «прикиде» праздношатающегося балбеса, то вопросов при случае будет уйма. Но взять в чемодан костюм было еще большим идиотизмом. Мятый Холеный... Он уже смирился со своей кличкой.
Тревожное предчувствие изнуряло его и вечером в клубе. Холеный вышел на улицу продышаться на свежем воздухе. Подумал, что надо временно ограничить торговлю дурью. Сейчас клуб начнут трясти менты, прокуратура, ФСБ... Мало не покажется. Холеный не испытывал никаких чувств по поводу «безвременной кончины» юных наркоманов: ни горечи, ни сожалений, ни угрызений совести. Произошел сбой на производстве, ЧП, и сожалеть можно было лишь из-за приостановки сбыта товара и наказания, которое обрушится на его голову. «Надо предупредить этого идиота, чтобы не вздумал торговать дурью», – подумал Холеный и пошел обратно в клуб. Он не увидел, как джип с затемненными стеклами остановился неподалеку от клуба и как из него вышел одетый с иголочки, элегантный мужчина в дорогой черной кожаной куртке с длинными, слегка вьющимися волосами, бородкой-эспаньолкой и усиками. Этим «вольным художником» был ни кто иной, как Иван Родин. За ним из джипа вышел еще один франт, в котором практически невозможно было узнать Корытова. Чудеса гримировки преображают любого мужчину, как правило, в худшую сторону. Они вальяжно вошли в клуб, охранники на входе сразу предложили пройти досмотр через рамку.
