Степан опешил. Вот как тут все запущено... За эти сраные триста долларов в месяц всякая погань заезжая может бесплатно куражиться, гнобить, говорить гадости...
Таджики притихли. Русского нагибают...
– Я понял тебя, шеф, – покладисто ответил Степан. – Кстати, посмотри, за спиной на стене твой хрен висит.
Бригадир недоуменно повернулся, и Степан тут же не преминул дать ему крепкого пинка в зад. Шеф рухнул прямо в свежеприготовленный раствор цемента.
Таджики сдержанно засмеялись. Пока бригадир очищался, плевался, ругался, Григорьев переоделся и, уходя, швырнул ему свою спецовку:
– На, переоденься!.. Пока, ребята, не ссыте!
* * *
В последние дни Родин жил на колесах. Питался в кафе, а чаще брал бутерброды в машину. Чтобы не прогореть и не вылететь в трубу, приходилось ежедневно заниматься делами частного охранного предприятия и фирмы «Небесный Мойдодыр», которые основательно подзапустил. А ведь это – десятки людей, в том числе, ветеранов двух последних войн, которые поверили ему, работают на него, и им надо достойно платить за их труд.
Через знакомых на Петровке Родин выяснил, какой следователь ведет дело Приходько, какие опера сопровождают, нашел толкового адвоката, и теперь надо было добиться, чтобы сначала Виктора отпустили под подписку о невыезде, а потом плавно развалить дело. Дистанционный пульт – это вам не гексоген или тротил и не огнестрельное оружие. Главное, не сболтнуть чего лишнего.
Размышляя об этом, Иван доедал жареную колбасу, запивал соком. И тут раздался телефонный звонок. И опять незнакомый номер. Он тут же ответил, потому что вызов мог касаться дела Приходько.
– Слушаю вас.
– Это Иван? – услышал он в трубке.
– Предположим.
– Это – оперативный сотрудник наркоконтроля Григорьев. Хотел бы с вами встретиться.
– На предмет? – спросил Иван.
– Не по телефону, – попросил Григорьев.
Иван поколебался: захотят арестовать, найдут десяток других способов.
– На 1905-го года, небольшой сквер, устроит? Я буду в черном джипе...
– Договорились, – сказал Григорьев. – Сейчас приеду.
* * *
Григорьев от удовольствия даже потер руки. Зацепил окунька!
Джип Ивана он увидел сразу. Подрулил, остановил рядом свой «Опель», подошел к машине, постучал в стекло.
– Я – Григорьев.
Иван открыл дверь.
– Садись.
Григорьев протянул служебное удостоверение.
– Вот документ, чтобы не было вопросов.
Иван посмотрел, вернул. Григорьев протянул руку:
– Степан.
– Иван... Так, говоришь, вопросов не будет? – усмехнулся Родин.
Григорьев реплику пропустил мимо ушей, начал без предисловий:
– Я тут на стройке работаю по совместительству. Точнее по ремонту ночного клуба «Черный бархат». Там чего-то взорвали, слышал?
– Предлагаешь там поработать? – спросил Иван. – Говори, чего хотел, опер, у меня времени нет лясы точить.
– Кто у тебя там по списку следующий?
– Какому еще списку? – недоуменно спросил Иван.
– Списку Родина, – учтиво пояснил Григорьев. – Ладно, не мутись, родненький. Я, старый опер, тебя вычислил. Ты в морду два раза барыге Эдисону давал? Ты... Я знаю, что он твоей девчонке убойную наркоту подсунул.
– И сыну, и дочери Благородовой... – напомнил так же учтиво Родин.
– В курсе.
– А то, что он с Холеным, этим... Вальтером, моего напарника с крыши сбросили и меня вслед за ним хотели, а не вышло, – это знаешь? – жестко произнес Иван.
– Вот этого не знаю... – признал Григорьев.
– Я вижу, ты вроде – честный опер... Надеюсь, без магнитофона пришел?
– Обижаешь, Иван...
– Ладно, верю... Так вот что я хочу тебе сказать, Степан. С вашими методами, согласно Большущей Букве Закона, мы проиграем войну с наркомафией, они раздавят нас. Все ваши оперативные разработки, как старинное танго на заедающей пластинке. Пляшете на одном месте. Вы боитесь спугнуть, а мы не боимся – пугнуть. Да так пугануть, чтобы у всей наркобратии героин на жопе, как иней, выступил. Понимаю, Степа, что в вашем «боевом уставе» нет пункта, предусматривающего уничтожение наркоты одновременно с наркоторговцами...
– В тебе говорит свирепствующий дилетант, – запальчиво перебил Григорьев. – Ты, Ваня, не знаешь оперативной работы. Все, кого вы порешили, были у нас в оперативной разработке...
– Херней занимаетесь... На хрен нужна такая разработка, если вы месяцами не можете взять их за жопу? Вот в Китае или Иране – стреляют и вешают, как бешеных собак... Сколько они людей каждый день губят, пока вы чешетесь? Надо, Степа, как в мрачном средневековье. Представляешь зрелище? Горит марихуана, кокаин, героин, тонны всяческой дури. И среди этого пламени корчатся наши враги. В режиме прямого эфира...
– Завязывай с этим делом, Ваня, – мрачно произнес Григорьев, когда Родин, наконец, умолк. – Плохо кончишь. Законы еще никто не отменял...
– Хреновые законы, под жулье и бандитов писаны.
– Согласен, но других нет... – вздохнув, согласился Григорьев. – Ну, так скажешь, кто там у вас следующий по списку... Родины?
Иван усмехнулся.
– Файзулла! Слышал?
– Слышал, – кивнул Григорьев. – Оперативно сопровождаем.
– И где он сейчас?
Григорьев искоса глянул на Родина, хмыкнул.
– Остановился в гостинице «Советская». В 415 – м номере.
– Спасибо.
– Пожалуйста... Так что, Ваня, мы херней не занимаемся. А будет трудно, звони. Мой телефон у тебя засветился.
– Слушай, – загорелся Иван, – а давай сразу весь ваш список мафиози!
– Раскатал губу! Нам хоть что-то для работы оставь!
Они рассмеялись, обменялись рукопожатием, на том и расстались.
* * *
Иван тут же набрал номер Бессчетнова:
– «Керосин»! Это – «Восьмой»...
– Узнал, – ответил он тут же.
– Тебе, «Отдушине», «Нарику» и «Ломке» задача: обслуживание. Встречаемся в начале Ленинградки...
– Понял. Обслужим, – ответил Бессчетнов. – Мероприятие закончим – приедем. Ребята все со мной.
– Что за мероприятие? – спросил Родин. Никаких поручений он не давал.
– Не по телефону... Тут недолго осталось.
– Давай по быстрому.
– Так и делаем, – заверил Бессчетнов.
* * *
«Мероприятие» Бессчетнов устроил по мотивам средневековой инквизиции. И специально для его претворения нашел далеко от Москвы древней кладки кирпичный мост с дубовыми поперечинами над высохшей речкой. В этой глуши время остановилось. Шестьсот с лишним лет назад по этому мосту дружины князя Дмитрия Донского шли на Куликово поле, где русское и ордынское войска столкнулись для решающей битвы.
