Штабная палатка находилась метрах в семидесяти, рядом – два джипа, на которых приехали «гости-хозяева». Родин со злостью хлопнул ладонью по брезенту палатки. Там заворочались, послышался сдавленный спросонья голос:
– Кто это?
– Родин!
Вжикнула изнутри «молния», в проем высунулась недоуменная голова одного из таджикских офицеров.
– Вот так и голову можно отрезать! Где полковник?
– Он в джипе!
– А Мирза?
– Он во втором джипе.
– Всем подъем!
– А что случилось? – округлил глаза таджик.
– Случилось... Сейчас узнаешь!
Родин побарабанил по двери ближайшего джипа, оттуда раздался голос Мирзы:
– Что там у вас случилось?
– Сейчас узнаешь.
Затем резкая побудка досталась и Полковнику.
Верные нукеры, переглядываясь, мялись в ожидании неизвестных и, очевидно, малоприятных событий. От вылета на операцию отвертелись, а тут – какой-то очередной русский «кирдык».
Мирза вылез из машины, потом и Полковник распахнул дверь джипа. В руках он держал вытащенный из кобуры «стечкин».
– Что там у вас стряслось? – недовольно спросил он.
После паузы Родин ответил:
– Беда случилась... Только что убит сержант Шевченко. Ножом в спину.
Младшие офицеры охнули, Мирза воскликнул что-то невнятное, а Полковник взревел:
– Как – убит?! Вы что там, десантура, с ума посходили? Спите?! Кто убил?
Родин отступил на шаг, оглянулся на «союзников», бесстрастно произнес:
– Перед смертью последние слова Шевченко были: «Это – свой».
– Та-ак! – Полковник с ненавистью глянул на Родина. «ЧП» – хуже не придумаешь. – Поножовщину устроили! Строй личный состав! В глаза будем смотреть твоим орлам, руки проверять.
– Бойцы, товарищ полковник, прочесывают прилегающую местность.
Полковник подумал и согласился: пусть прочесывают. Ведь ему, как старшему, придется докладывать вышестоящему командованию, какие меры были приняты после случившегося чрезвычайного происшествия.
– Хорошо, пусть каждый сантиметр в округе обшарят... Потом мне доложишь. Это вот все, Родин, прямой результат анархии, бардака в твоем подразделении. Человека запросто убивают на ваших глазах, и вы не знаете, кто!
– Разрешите идти? – прервал Родин бессмысленный поток.
– А как это произошло? – Мирза тронул Ивана за рукав.
– Остался покурить. Кто-то его позвал. Потом ударил в спину.
– Да, беда. Мне надо будет завтра сообщить в МВД республики.
– Сообщай куда хочешь, – зло отреагировал Родин.
Полковник молча прошествовал к командирской палатке, посмотрел на прикрытого куском брезента Шевченко и, ни слова, ни говоря, ушел. Вслед за ним заглянули, не заходя за порог, Мирза и его подчиненные.
Еще час Родин маялся, не входя в палатку, где лежало остывающее тело их боевого товарища Грини Шевченко, потом дал отбой проческе. Бойцы в кромешной тьме, конечно, ничего не нашли. А им надо было хоть немного отдохнуть после операции. «Завтра по свету, может быть, что-нибудь и найдем», – подумал Родин. А что именно, не знал: следы, запах, нож или самого убийцу, которого выдадут его глаза. А до рассвета оставалось всего пару часов...
С подъемом Родин построил людей и повторил то, что знал каждый.
– Шевченко успел сказать, что «это был свой». Кто именно – не сказал. Я не верю, что среди нас есть подонок, который мог ударить ножом в спину, убить своего. Даже если это была какая-то ссора. Но, что случилось, то случилось, это реальность, и будут разбирательства, будет следствие...
Родин прошел вдоль строя. Бойцы понуро смотрели под ноги, чувствуя неизъяснимую вину.
– Шевченко был убит в двадцать два тридцать, – продолжил Родин. – Старшие палаток, кто в это время выходил на воздух?
Это относилось к Конюхову, Корытову и Вздохову. И каждый из них односложно заверил, что никто в эти минуты из палаток не выходил.
– Да мы все тут, как на ладони, – заметил из строя Лагода. – Сразу бы просекли, если б свой...
– Лагода! – резко оборвал Родин. – Ты за всех не отвечай! И ладонью своей закрой свой рот, пока убийцу не нашли... Повторяю всем ту же задачу: до прибытия следственной группы обшарить всю округу в радиусе 500 метров.
* * *
И все повторилось в той же последовательности под безучастным дневным светилом. Бурое пятно крови подсохло, все обходили его стороной. Но, обходи не обходи, все вокруг затоптали, впрочем, вряд ли можно было рассчитывать найти следы на этих камнях и черствой глиняной крошке.
Отточенный нож со следами крови нашел Конюхов. Он лежал в колючих кустах у заскорузлой арчи, буквально в ста метрах от бивуака. Конюхов принес его, осторожно держа пальцами за острие лезвия, чтобы, упаси господь, не оставить своих отпечатков, молча положил нож на тот самый камень, который еще вчера «облюбовал» командир.
– Где нашел? – спросил Родин.
– Возле арчи в кустах.
Родин, не прикасаясь, наклонился, будто силился прочитать имя убийцы.
– Отпечатки пальцев явно стерты. Самопал. Такие ножи зеки делают на зоне по заказу администрации.
Родин оглянулся на выросшего у него за спиной Бессчетнова.
– Поиску – отбой! Общее построение. И – дай мне какую-нибудь тряпку – завернуть.
Бессчетнов кивнул, тут же, как факир, исполнил пожелание.
Родин аккуратно завернул нож в тряпицу, широким шагом направился к штабной палатке, за ним заторопился, чтоб не отстать от событий, Приходько.
В палатке пили чай. Полковник и Мирза что-то негромко обсуждали, младшие офицеры молча отхлебывали из пиал.
– Кто же это мог? – в который раз задал вопрос Полковник.
В этот момент и вошли Родин и Приходько. Иван, ни слова не говоря, положил нож на стол, развернул тряпицу.
– Нашли в кустах в ста метрах от лагеря. Осталась самая малость: узнать, кто из присутствующих убил этим ножом.
Полковник вскинул брови, нукеры, как по команде, открыли рты, Мирза хмыкнул.
– Каких присутствующих? Ты чего, Родин? – изумленно спросил Полковник.
– Которые находятся сейчас здесь, в этой палатке! Потому что, разрешите доложить, никто из моих бойцов к убийству не причастен. И Шевченко сам себе в спину нож тоже воткнуть не смог бы.
– Родин, ты с ума сошел? – Полковник медленно встал. Поднялись и остальные.
– Шевченко перед смертью сказал, что это был свой. Надеюсь, понятно, что этот человек находится здесь, среди нас, в нашем лагере. А имени его не назвал, потому что не знал...
