Взбешенный Горьянов вскочил и снова хотел кинуться на него,
но Семь-Пень-Дыр решительно поймал его за шиворот и отодвинул в сторону.
– Беленькие пожаловали! И замечательно! Полюбите нас
черненькими, хе-хе, как говаривал один знакомый моего дедушки Вия… Не хотите ли
принять участие в нашей милой волшебной забаве? – поинтересовался он.
– Милая забава – это скачки на психованной скамейке? –
спросил Ванька Валялкин.
– Это называется БЕШЕНОЕ ЧЕРНОМАГИЧЕСКОЕ РОДЕО! Слышали
когда-нибудь о таком? – Семь-Пень-Дыр толкнул скамейку ногой. Она не
пошевелилась. Для пробуждения ей требовалось очередное вливание магии.
Ванька и Баб-Ягун обменялись взглядами. Бешеное родео было
древним развлечением темных магов Тибидохса. Развлечением запрещенным, но все
равно не забытым. Взбесившиеся лавки, оживленные черными заклятиями, часто
калечили неудачливых наездников. Чем-то бешеное родео было даже опаснее
драконбола.
Драконы редко разрывали игроков, чаще заглатывали их целиком
и держали у себя внутри до конца матча. От серьезных травм и ожогов
драконболистов спасали тормозящие заклинания и упырья желчь. В бешеном же
родео никаких страховок не было. Буйные духи, вселившиеся в мебель, заставляли
ее скакать по комнате и, сбросив наездников, безжалостно топтали их. Выигравшим
считался тот, кому удалось продержаться дольше. Или хотя бы тот, кому удалось
не угодить в магпункт.
Семь-Пень-Дыр, прищурившись, испытующе уставился на Ваньку и
Ягуна.
– Ну как, Ягун, рискнешь? Или ты, Валялкин! Не желаешь
развлечься? Забирайся на скамейку, а я произнесу Буйнус палатис!
– Так не пойдет! – решительно сказал Ванька.
– Почему это?
– Буйнус палатис – запрещенное заклинание. Даже ваш
профессор Клопп его не использует.
– Да что ты говоришь? Тоже мне умняшка нашелся! Тебя часом
Шурасик не покусал? Или нет, неужели… – Пень ехидно прищурился. – Да он
просто боится! Только посмотрите на этого беленького волшебничка! Трясется от
ужаса!
– Утихни, Пень! Он не боится! – вступилась за Ваньку
Таня. – Никто не боится. Но если Древнир внес заклинание в список, значит,
у него были для этого основания.
– Все знают, что Древнир был перестраховщик. Он все
оживляющие заклинания поместил в этот список. Небось даже не разбирался с
каждым в отдельности. Что может быть опасного в Буйнус палатис? Ну попрыгает
скамейка и успокоится, – презрительно пожав плечами, сказал Жора Жикин.
Нос у него уже был расквашен, так что теперь ничего не
мешало ему принять сторону Семь-Пень-Дыра.
– Умница, красавчик! Я тобой горжусь! Если бы Древнир
действительно хотел, чтоб эти заклинания не использовались, он ни за что не
составил бы этот список! – заявил Пень.
Таня невольно подумала, что тут он прав. Списки ста
запрещенных заклинаний, зашифрованные особым ученическим шифром, не позволявшим
им исчезнуть, уже давно переходили от одного ученика Тибидохса к другому. И все
тайком, чуть ли не под одеялом, учили их наизусть, хотя это было строжайше
запрещено. Древнир, несмотря на всю свою гениальность, был скверный психолог.
Если бы он действительно не желал, чтобы запрещенные заклинания знали, он
включил бы их в школьную программу и сделал их строго обязательными.
– Я так и думал, что беленькие струсят! Беленькие, они на то
и беленькие… Им бы только ходить с Тарарахом под ручку и заглядывать в рот
Сарданапалу, что он скажет умного, а, Ванька? Так я говорю или не так? –
ехидно поинтересовался Семь-Пень-Дыр.
Ванька побледнел. Он молча толкнул его в грудь и направился
к скамейке.
– А ты не боишься, что она расквасит твой хорошенький носик?
Ах да, тебя же никто не ждет на свидание – тогда другое дело. Кто с тобой
вообще на свидание пойдет? Хотел бы я видеть девчонку, которой нужно такое
чучело в майке! Гарпии и те принимают тебя за огородное пугало! –
продолжал глумиться Пень.
Ванька молча сел на скамейку и перекинул через нее ногу. И
без того острые черты его худого лица заострились еще больше.
– Начинай, клоппенок! Я готов! – сказал он.
– Не делай этого! Они тебя специально подзуживают! –
крикнула Таня, бросаясь к Ваньке.
Она так решительно посмотрела на Гуню Гломова, что
придвинувшийся было к Валялкину здоровяк вспомнил о своем языке, когда-то
обожженном искрой, и попятился.
Тем временем Ягун уже стоял напротив Жоры Жикина.
– Влезешь – подправлю нос за другую сторону! –
предупредил он.
– Да иди ты! Очень страшно! – хмыкнул Жора, но
вмешиваться почему-то не стал.
– Слезай! Не глупи! – Таня все еще пыталась стащить
Ваньку со скамейки, но уже понимала, что это бесполезно.
Временами спокойный Ванька становился упрямее осла. И это
был именно такой случай. Подзадоривая Таниного друга, Семь-Пень-Дыр явно достиг
успеха.
– Отойди! Пень, давай свое заклинание! Не хочу свое кольцо
об него пачкать! – не глядя на Таню, сказал Валялкин.
– Не хочешь пачкать и не надо! А мы не такие чистюли! Буйнус
палатис! – отскакивая в сторону, хором крикнули Жора Жикин и Семь-Пень-Дыр.
Сдвоенные красные искры ослепили Таню. Перстень Феофила
Гроттера раскалился и обжег ей палец.
– Сколько можно запрещенных заклинаний? У меня будет
тепловой удар! – проскрипел он голосом Феофила Гроттера.
Скамейка ожила. Красная искра придала ей невероятную прыть.
Если раньше она скакала, как бык в родео, то теперь ее словно укусил бешеный
пес. Она ухитрялась быть сразу везде, изгибаясь и взбрыкивая то передними, то
задними ножками.
Ванька держался точно клещ. В отличие от темных магов, он не
плюхался на скамейку животом, а сидел верхом, как сидят наездники. Левой рукой
он вцепился в деревяшку, а правой балансировал, удерживая равновесие.
Скамейка прыгала по всей комнате как ненормальная. Грохотала
и падала мебель. Спасаясь от ее деревянных ножек, Горьянов, Семь-Пень-Дыр и
Жора Жикин эвакуировались под кровать и лишь изредка решались высунуть из-под
нее нос. Даже Таня с Ягуном вынуждены были отступить к двери, готовые
выскользнуть в коридор, если скамейка атакует их.
– Что там? Не упал еще? – то и дело с надеждой
спрашивал Пень.
– Не-а, держится! – сиплым басом отвечал Гуня Гломов.
Неизвестно каким образом он оказался на шкафу и оттуда,
точно с капитанского мостика, озирал комнату.
– Эге-ге! Разбегайся, мокроносые! Вот оно, ваше бешеное
родео! – прокричал Ванька, галопом проносясь по комнате.
