Казалось, что драконов не четыре, а по меньшей мере две
дюжины. Они возникали внезапно, налетая на игроков с самой непредсказуемой
стороны. Только под конец тренировки неоднократно обожженные и не раз
побывавшие на песке игроки научились догадываться о приближении дракончиков по
глухим ударам их крыльев и завихрениям воздушных потоков. Жора Жикин сумел в
самом безвыходном положении избежать столкновения с несущимся ему в лоб
драконом, а Баб-Ягун, которого перетягивали каждый в свою сторону сразу два
сына Гоярына, сделал на пылесосе такой финт, который уже не сумел бы повторить
даже за полное освобождение от экзаменов.
Наконец Соловей О.Разбойник, хмуро наблюдавший за игроками,
оглушительно свистнул в два пальца. Пока драконюхи суетливо загоняли
молоденьких драконов, все еще деливших реактивный веник Кузи Тузикова, Соловей,
прихрамывая, уже спешил к игрокам.
– Отвратительно! И это называется команда? Десять хмырей на
метлах справились бы лучше! – заявил он.
– Но драконы же были невидимые! – возмутился Горьянов.
– И что из того? Может, ты хотел, чтобы они оповещали о
своем прибытии телеграммой? – взвился Соловей. – Вы думаете, что
драконбол – это техника? Перевертоны, уклонения, заговоренный пас? Да, без
этого нельзя, но это все ерунда, тьфу! Драконбол – это душа, драконбол – это
сердце. Вы должны внутренне расшириться и вобрать в себя все поле! Понимаете?
Чувствовать обоих драконов, ребят из своей команды и противника! Сразу всех! Не
только то, что они делают сейчас, но и то, что сделают через пять минут! Только
тогда можно говорить о настоящей игре!
– Жесткий темпоральный телекинез? Разве он не
запрещен? – со знанием дела спросил Баб-Ягун.
Соловей презрительно зацокал языком.
– Олух! Оставь телекинез ученым шляпам! Я говорю об истинном
чутье драконболиста! Только оно одно отличает просто хорошего игрока от
прирожденного! Никакая случайность не должна сбить вас с пылесоса, контрабаса
или скрипки! Вы должны видеть драконов не глазами! Вы должны чувствовать их
сердцем! Каждое движение, каждое колебание воздуха! В противном случае не
помогут ни штаны с присоской, ни очки, выявляющие невидимок, ни липучки для
мяча.
Ягун покраснел и принялся созерцать трубу своего пылесоса с
таким рвением, будто никогда прежде ее не видел. Одновременно он размышлял,
откуда Соловей знает о противоневидимых очках, которые он только позавчера
заказал по каталогу «10 000 новинок для супердраконболиста». Тоже чутье или
проболтались почтовые купидончики? Ведь очки-то еще даже не были доставлены!
Наконец Соловей закончил громыхать и смешивать команду с
грязью.
– Завтра продолжим! И только пусть кто-нибудь попробует
опоздать! За каждую минуту опоздания – час отрабатывать заговоренный пас. Ясно?
А теперь вон с глаз моих!
Спрятав контрабас в футляр, Таня пошла с поля, но Соловей,
окликнув, подозвал ее к себе. Его единственный глаз изучающе скользнул по лицу
девочки.
– Если сегодня тебя ни разу не сшибли с контрабаса, то лишь
потому, что у тебя был слишком убитый вид. Неприятности? – спросил он.
– Не-а, все нормально. Просто готовилась всю ночь к
экзаменам. У нас на следующей неделе нежитеведение, а потом сразу зачет у
Тарараха и практическая магия у Клоппа, – сказала Таня, опуская тяжелый
футляр на песок.
Брови Соловья сомкнулись.
– И кого ты пытаешься обмануть? Если я тренер, который
кричит на игроков, это еще не значит, что я полный идиот. Ваньке лучше?
– Не знаю, – глядя в сторону, сказала Таня. – Ягге
не пускает нас к нему уже вторую неделю. Она даже на окна поставила блокировку
от купидончиков. Нам с Ягуном кажется, что она просто скрывает от нас что-то
очень плохое.
Соловей покачал головой.
– Пробраться-то пытались? – спросил он.
– Да, уже трижды. Но всякий раз Ягге нас перехватывала. И
как она только узнает?
Тренер усмехнулся.
– Не стоит недооценивать старушку. Ты думаешь, у кого Поклеп
учился ставить оповещающие заклинания?
– У ЯГГЕ? – не поверила Таня.
– А то! Да только все равно у Поклепа они трещат, как
лопухоидные приемники, да еще и светятся, а у Ягге незаметны и неслышны. Если
она не пожелает пустить вас в магпункт, то не пустит. Но это еще не повод,
чтобы скверно играть. Если так и дальше будет продолжаться, осенью невидимки не
оставят нам шанса. Они тренируются день и ночь, а мы того и гляди останемся
без…
Соловей спохватился и, словно наказывая себя за болтливость,
дернул за редкую, как у Чингиз-хана, бородку.
– Без чего? – быстро переспросила Таня.
– Неважно. Когда будет нужно, Сарданапал вам сам скажет… А
пока держи! Давно собирался тебе ее дать. Почитай! Тебе это пойдет на пользу.
Соловей О.Разбойник, кряхтя, полез в карман и достал из него
крошечную, не больше спичечного коробка книгу. Пока Таня размышляла, в какую
лупу ее надо разглядывать, Соловей произнес «Максимус гигантус!», и книга
разрослась до размеров толстенной энциклопедии.
На истрепанном переплете, явно изготовленном из драконьей
кожи, было оттиснуто:
«Дедал Критский. Искусство драконбола.
Издание первое, последнее и единственное».
Тренер приоткрыл книгу. Каждый рисунок в ней был живым.
Страницы казались чистыми, но золотистые рукописные буквы вспыхивали на них,
едва глаз начинал скользить по строкам.
– Эта особая книга. Единственная, где описаны все тайны
драконбола. Автор работал над ней всю жизнь. Многие бы десять лет согласились
драить драконьи ангары, чтобы только прочитать ее. Даже у Абдуллы нет ничего
подобного! – с гордостью сказал Соловей. – Ты рада? Кстати, если захочешь,
чтобы она вновь уменьшилась, произнеси «Мизур лилипутос!». Цвет искр значения
не имеет, хотя она, по-моему, больше любит зеленые.
Таня поблагодарила, надеясь, что Соловей ничего не заметит.
Еще две недели назад она была бы на седьмом небе от счастья, а теперь ей даже
заглядывать в книгу не хотелось. Все ее мысли были там, за стенами магпункта.
Порой она даже подумывала, не сломать ли ей нарочно руку или ногу, чтобы
оказаться рядом с Ванькой.
Спрятав книгу и еще раз сказав «спасибо!», она пошла к
Тибидохсу. Соловей сурово смотрел ей вслед, скрестив на груди руки.
– Гроттер! Эй! – громко позвал он.
Таня обернулась.
– Ты случайно не помнишь, сколько окон у магпункта? –
спросил тренер.
– Четыре, – не задумываясь, ответила Таня. Они
с Ягуном столько раз разглядывали башню снаружи, что она могла
представить себе ее с закрытыми глазами.
