«Не буду никому рассказывать! А то неправильно поймут!» – с
тоской подумал дядя Герман и, поправляя корону повелителя вампиров, отошел от
окна.
Тем временем Таня и Баб-Ягун уже разглядывали пришедшую им
посылку. Это был небольшой сверток с подписанным адресом.
– Интересно, что Пуппер прислал мне на этот раз? –
вслух подумала Таня.
– Не-а, это не от Пуппера. Купидончик был нашенский,
тибидохский, – заявил Ягун.
– Откуда ты знаешь?
– А чего тут не знать? У нашенских крылышки с переливом и
пятки красней. К тому же вспомни, что он у тебя потребовал? Пять конфет и рюмку
постного масла.
– Ну и что?
– Как «ну и что»? Заграничные купидончики в дорогу масло не
пьют, – авторитетно пояснил Ягун.
Ругая себя, что проворонила тибидохского купидончика и
упустила случай переслать Ваньке письмо, Таня надорвала серую бумагу и вытащила
берестяной свиток. Свиток был совершенно чистым. Пока девочка соображала, нет
ли тут магического шифра и не требуется ли приложить свой перстень, из свитка
выплыл сгусток тумана.
– Недолеченная Дама! – радостно ахнула Таня.
– Ну почему так сразу и Недолеченная? Вы не поверите, но я
со дня своей смерти не ощущала себя такой здоровой!
Дама целиком выплыла из свитка. Она была в длинном бежевом
платье, украшенном хризантемами и лилиями.
– Можете меня поздравить, если вы из тех, кто умеет
радоваться не только за себя. Я выхожу замуж! – томно поведала она.
– За кого? За поручика Ржевского?
Недолеченная Дама передернулась.
– Ну почему так сразу и за поручика? Разве в Тибидохсе нет
других достойных кандидатур?.. – воскликнула она с искренним возмущением.
– Так за поручика или нет? Не увиливай! – настаивал
заподозривший что-то Ягун. (Скорее всего он снова подзеркаливал.)
– Ну пускай за поручика… Да, да, да! – неохотно
признала Дама. – Только почему ты думаешь, что он на всю жизнь останется
поручиком? Безглазый Ужас обещал похлопотать, чтобы его произвели в капитаны.
Разумеется, в призрачном мире все происходит не сразу, но лет через триста, я
убеждена, мы пробьем для него повышение…
«Мир точно сошел с ума! Просто любовная эпидемия какая-то!
Раз уж даже Недолеченная Дама влюбилась, то я уж и не знаю, что думать!» –
решила Таня.
– Слушай, Дама, если не секрет… Что это вы вдруг так? Вы же
со Ржевским уже чуть ли не сто лет знакомы… – спросила она.
– Сто двадцать восемь лет два месяца и четыре дня, –
как эхо отозвалась Дама. – Нам нужно было время, чтобы разобраться в наших
чувствах. К тому же я лишь недавно имела случай убедиться, какой это
прекрасный, деликатный и мудрый человек!
– В самом деле? А я это в первую секунду понял, едва увидел
его ножики! – похвалился Ягун.
– Разумеется, раньше мы общались, но это было не то общение.
Оно не позволяло нам открыться! – продолжала Дама. – И лишь сейчас,
столкнувшись с огромной опасностью, в минуту особого прозрения, когда мы плечом
к плечу стояли в боевом дозоре, я поняла, какой передо мной человек!
– Погоди! В каком боевом дозоре? – спросила Таня.
Дама искренне удивилась.
– Как? Ты же сама просила Ржевского следить за Спящим
Красавцем! Как-то я застала его у хрустального гроба и сперва остановилась
порыдать, а после, когда Готфрид пошевелился, я едва не умерла от ужаса. Но
затем я вспомнила, что уже, в общем-то, умерла, и осталась. С тех пор каждую
ночь мы несли нашу бессменную вахту! А когда на рассвете он вставал и уходил,
мы неслышно, как тени (хотя почему как? Мы и есть тени!), скользили за ним.
– Вставал? – непонимающе переспросил Баб-Ягун, ничего
не знавший о Спящем Красавце.
Дама проигнорировала его вопрос. Кажется, она вообще решила
не замечать присутствия лопоухого внука Ягге.
– Готфрид вставал каждую ночь, когда засыпал твой друг
Тарарах! Это обычно происходило на рассвете, когда питекантроп спал мертвым сном.
Между нами, поручать охрану Готфрида Тарараху было ошибкой Сарданапала. Вот
Клопп – тот действительно отличный сторож! Ты же знаешь: у него третий глаз на
затылке! – торопливо выкладывала она.
– А куда Красавец ходил? – спросила Таня. Смертельная
клятва не позволяла ей заговаривать о Готфриде самой, но задать вопрос, когда о
нем говорили другие, – почему бы и нет?
– О, каждый раз по одному и тому же маршруту! Он проходил
галерею, потом лестницу атлантов и сразу под лестницей нырял вниз, в подвалы.
Похоже, ему хорошо было известно, куда он направляется! Только всякий раз
что-то отпугивало его, и он возвращался то с одного, то с другого места…
Страшный, белый, как упырь, – идет, выставив перед собой руки… Как славно,
что рядом был мой герой, мой красавец Ржевский, всегда способный поднять мой
падающий дух тонкой военной шуткой! – с чувством воскликнула Дама.
Ягун не выдержал и заржал. Дама презрительно приподняла
правую бровь.
– Но вчера Спящий Красавец все же завершил свое путешествие!
Вначале он дошел до Большого Подвала, ну, знаете, где эти Жуткие Ворота, а
потом, сразу у ворот, нырнул в лаз, – Дама стыдливо поправила прическу и
порозовела. Должно быть, она постепенно приближалась к самому интересному месту
своего рассказа. – Мой драгоценный, мой любимый Ржевский считал, что это
всего лишь трещина, но мое женское чутье подсказывало, что не все так просто!
«О нет, милый, в этой трещине у него тайник!» – сказала я. «Там и дохлой мухи
не спрячешь! Кто будет устраивать тайник в таком месте? Здесь же рядом каждый
день бывают циклопы!» – возразил мне мой лучший на свете поручик. Мы стали
спорить, слово за слово, и у моего нежного поручика (почти уже капитана, я
уверена!) снесло крышу. «Да говорят же тебе, клуша, что там ничего нет! Если
там окажется тайник, я на тебе женюсь! Клянусь Древниром!» – завопил он на весь
Тибидохс. Само собой, услышав шум, Готфрид Бульонский выскочил из своей трещины
как ошпаренный и унесся укладываться в хрустальный гроб. Похоже было, что он
вообще ничего не понимает! Ну ничегошеньки! Мы со Ржевским просочились туда,
где он только что был, и обнаружили балдахин, котел и качалку! И сразу же
полетели будить Сарданапала! Если бы вы видели, что после началось! Сарданапал
чуть с ума не сошел, Медузия и Клопп хохотали как безумные, а Фудзий вообще вел
себя как ненормальный! Еще бы им не радоваться – ведь мы вернули Тибидохсу все
запасы магии!
Дама торжествующе посмотрела на Таню. Ее бледные скулы залил
стыдливый румянец.
