Дама прослезилась, а вокруг поручика на десять метров во все
стороны прокисло все молоко. Даже сливки к чаю и те свернулись.
– Кроме того, сегодня спортивный комитет Магщества
окончательно определился с датой! Матч-реванш по драконболу переносится с
октября на середину сентября! Другими словами, через две недели станет ясно,
какая драконбольная команда является сильнейшей! – добавил Сарданапал.
Все восторженно загудели. Один только Соловей О. Разбойник
нахмурил клочковатые брови. Внезапный перенос матча ломал ему весь график
заключительных тренировок. Соловей был уверен, что Магщество подстроило все
специально. Наверняка невидимки были предупреждены заранее. Их же, как всегда,
ошарашили новостью в последнюю минуту.
– И, наконец, не менее радостное событие ждет нас: завтра
начинается новый уче… – продолжал Сарданапал. Он осмотрелся и, улыбнувшись,
замолчал. – Но отложим пока эту тему. Я вижу восторг пока только на лице у
Шурасика. Остальные, видимо, еще таят его в себе. Что ж, это ваше право!
Закончив вступительную речь, пожизненно-посмертный глава
Тибидохса напустил на себя втрое больше важности и приступил к главной части
торжества. Он повернулся к жениху и невесте. В руках у него сама собой возникла
внушительная регистрационная книга.
– Я совершаю эту церемонию впервые, поэтому прошу заранее
простить меня, если что-то пойдет не так… Дама, согласны ли вы взять поручика
Ржевского в мужья? – спросил Саранапал.
– Да, – поспешно выпалила Дама.
– А вы, Ржевский, согласны взять Недоле… то есть просто Даму
в жены? – сбился, но тотчас поправился академик.
Призрак мучительно завозился. Пауза становилась томительной.
Гости переглядывались. Кое-кто побестактнее уже откровенно ржал.
– Ржевский, я вас не понимаю! Так вы согласны или
нет? – удивленно повторил Сарданапал.
Поручик показал на рот. Его губы почему-то были зашиты
суровой ниткой. Мучительно жестикулируя, Ржевский всем своим видом показывал,
что рад бы жениться, да вот обстоятельства препятствуют.
– Моего жениха сглазили! Кто-нибудь, помогите же ему! –
запричитала Дама.
Свидетели бросились к поручику. Нитка долго не поддавалась.
Когда же ее вытащили, оказалось, что вместе с ниткой таинственным образом исчез
куда-то рот. Ржевский вновь стоял как неприкаянный, демонстрируя, что давно бы
сказал «да», если бы имел такую возможность.
– Ты что меня позоришь? Думаешь, я не знаю, чьи это уловки?!
Не хочешь жениться, да? Ну так я тоже отказываюсь! Ты этого хотел? –
негодующе зашипела невеста.
В глазах у поручика блеснула надежда. Рот, который
разыскивали уже по всему залу, внезапно обнаружился на прежнем месте.
– Да, да, да! – радостно и очень громко сказал он.
Усы академика Сарданапала торжественно взметнулись.
– Вот и чудесно! Раз «да», объявляю вас мужем и… – с
воодушевлением начал он и почти уже взмахнул рукой, давая знак циклопам ударить
в литавры, но тут Верка Попугаева вдруг завизжала дурным голосом.
– А-А-А-А! Он снова тут! А-а-ааааа!
Все обернулись на ее крик.
По лестнице атлантов спускался Готфрид Бульонский. Его
пористое лицо было отрешенным и точно погруженным в сон. Через плечо у Спящего
Красавца, словно мешок, был переброшен преподаватель магических сущностей.
Фудзий извивался и безостановочно вопил:
– Не надо, Моцарт! Мне всегда нравилась твоя музыка! Ну не
хочешь вина и не надо! Уж и пошутить нельзя!
Было похоже, что от потрясения, вызванного столь
бецеремонной переноской, в хрупком сознании бедняги что-то сместилось.
– Вот так дела! Моцарт приканчивает Сальери! Теперь только
осталось, чтобы Пушкин разнес из гранатомета Дантеса, и историческая
справедливость восторжествует, – сказал Ванька Валялкин.
Почему-то он терпеть не мог Фудзия, в отличие от той же
Тани. А может, именно поэтому.
– Погоди! Ему надо помочь! Как можно быть таким
черствым? – Таня бросилась было к Фудзию, но Медузия схватила ее за
локоть.
– Осторожно! Ты сделаешь только хуже! Отсроченное проклятие
невозможно так просто отменить! – крикнула она.
Пройдя сквозь расступившихся учеников, Спящий Красавец замер
посреди зала, ступив в мозаичное солнце. Здесь, внутри круга, Готфрид
Бульонский бесцеремонно сбросил Фудзия и навис над ним, протянув руки к его
горлу.
– Он меня прикончит! Сделайте же что-нибудь, я вас умоляю!
Есть тут ценители музыки? – заголосил Фудзий, пытаясь уползти. Спящий
Красавец поставил ногу ему на спину и прижал к полу. Потом наклонился и, скаля
желтоватые зубы, забормотал что-то неразборчивое и грозное.
Поручик Ржевский с военной смекалкой сориентировался в
ситуации и, не тратя попусту времени, улизнул. Недолеченная Дама метнулась
вдогонку за убегавшим женихом, прицельно посылая воздушные поцелуйчики,
валившие гостей не хуже боевых искр.
Хор привидений заметался по залу. Циклопы побросали трубы и
схватились за дубины. Усыня и Горыня, отчего-то решившие, что на свадьбах
всегда так бывает и все идет как было задумано, колотили в тарелки. Катя
Лоткова вторично оглохла. Больше она не зажимала уши и только жалобно хлопала
длинными ресницами.
Академик Сарданапал, как и все гении, обладавший замедленной
реакцией, все-таки сориентировался в ситуации и возглавил операцию по спасению
преподавателя магических сущностей.
Мозаичный круг окружили двойным кольцом циклопов. Тридцать
три богатыря ощетинились копьями и ждали только сигнала для атаки. Учеников
разогнал по углам Поклеп, в ушах у которого лавой клокотала кипящая сера.
– Друзья, не дрогнем! Купидоны, в атаку! Уряяя-я! –
забравшись на стол, скомандовал Сарданапал.
Купидончики с воинственным писком обстреляли Спящего
Красавца золотыми стрелами, но все они затупились, едва коснувшись его кожи.
– Вот сухарь заговоренный! Не то что… э-э… неважно кто… –
спохватилась Гробыня.
Разочарованные младенцы вспорхнули, как стайка воробьев, и,
пользуясь общим замешательством, отправились опустошать накрытые столы. Дюжина
купидончиков поспешно сгребала еду в почтальонские сумки и передавала их другим
крылатым младенцам, которые торопливо выносили их из зала, вытряхивали в
каком-то секретном месте и возвращались уже пустыми.
Купидончикам помогал малютка Клоппик, причем помогал так
усердно, что разбил банку с пауками и, пока они не разбежались, принялся
собирать их в суповую миску Тарараха. Мешавший ему суп он выплеснул прямо под
ноги Поклепу. Завуч неосторожно ступил в скользкую лужу и растянулся.
