– Профессор! Как вы… То есть Клоппик… в угол поставлю!
Шлепну на месте! – взвыл он, вскидывая руку с кольцом.
– Как вам не стыдно! Это же ребенок! – вступилась за
бывшего шефа Зубодериха.
– Я хотел сказать: не шлепну, а отшлепаю! Неточно
выразился! – смутившись, поправился Поклеп.
Убедившись, что его крылатые лучники потерпели неудачу и
занялись разграблением собственного обоза, Сарданапал отдал сигнал к общему
наступлению.
Тридцать три богатыря бросились вперед, но, не сумев
переступить границы мозаичного круга, повалились как кегли. Бежавшие за ними
Усыня, Дубыня и Горыня, сделав правильные выводы, вообще воздержались от атаки
и ограничились тем, что повытрясли пыль из бараньей шкуры подвернувшегося им
под горячую руку Пельменника, обвинившего их в дезертирстве.
Спящий Красавец продолжал бессмысленно стоять посреди
мозаичного круга, вдавливая в пол преподавателя из Магфорда. Похоже, Готфрид
Бульонский вообще не осознавал, что только что одержал победу. Он действовал,
как марионетка, управляемая отсроченным проклятием. Фудзий уже не пытался
уползти, а только жалобно моргал, не особенно надеясь на вызволение. На
ресницах у него, кажется, даже повисли слезы.
Медузия подошла к Сарданапалу, который при ее приближении
величественно спустился со стола.
– И что теперь, академик? – с беспокойством спросила
она.
Усы главы Тибидохса неопределенно шевельнулись.
– Остается последнее средство, – сказал он. – Не
хотелось мне применять это заклинание, да, видно, придется.
Он сделал несколько шагов по направлению к мраморной
лестнице и, выпустив зеленую искру, произнес вполголоса, чтобы не услышали
ученики:
– Атлантинус-волхвонис!
Своды Тибидохса дрогнули. Мраморные фигуры атлантов
пробудились. Часть из них стронулась с места и шагнула вперед. По потолку и
стенам пробежали трещины. Громада Тибидохса с колоссальными башнями и галереями
качнулась. Казалось, своды школы волшебства рухнут и погребут всех под
развалинами. Но этого, к счастью, не случилось. Оставшиеся атланты и
поспешившие им на помощь Горыня, Усыня и Дубыня приняли на свои плечи тяжесть
Тибидохса.
Между тем атланты двигались вниз, к Залу Двух Стихий.
Огромные ступени дрожали и крошились под их ногами. Ученики и преподаватели
отбегали в сторону, уступая им дорогу.
Никто и ничто в мире не могло выдержать их натиска – никакая
древняя магия или сила отсроченного проклятия. Даже в затуманенных сном глазах
Спящего Красавца мелькнуло нечто вроде осознания неизбежности поражения. Сейчас
он будет сметен и раздавлен. Иначе просто быть не могло. Готфрид Бульонский
качнулся, сошел со спины Фудзия и, угрюмо оглядываясь на надвигавшихся
атлантов, пошел прочь.
– Хотела бы я знать, почему этот Спящий все время шатается
по Тибидохсу? И Великая Зуби как-то странно на него смотрела. С чего бы
это? – вполголоса пробормотала себе под нос проницательная Рита
Шито-Крыто.
Преподаватель магических сущностей быстро выполз из круга,
встал и принялся отряхиваться. К нему бросились Зубодериха, Медузия и Таня. К
счастью, Фудзий серьезно не пострадал. Если, конечно, не считать его разума.
– Я всегда знал, что Моцарту нельзя доверять… Он списывает
мои гениальные концерты! Он не пьет вино! Он просто коварный негодяй! –
жалуясь, забормотал магфордец.
– Отрезвонум нормаликус! – выбрасывая искру, резко
произнесла Медузия.
Фудзий вздрогнул и, покачнувшись, стиснул виски руками.
– Спасибо. Это было вовремя. Я уже почти погиб, –
благодарно проговорил он.
– Как он схватил вас? – спросила Великая Зуби.
– Точно не помню. Или нет, все было так. Я сидел у себя в
комнате. Хотел высвободить скрытую сущность из старинной китайской вазы, а тут
дверь вдруг распахнулась. Я почти ничего не запомнил, только сообразил, что
меня схватили… А потом снова этот безумный Сальери! Почему он подстерегает
именно меня? В мире же так много телепортантов! – простонал Фудзий.
Спящий Красавец, двигавшийся куда быстрее атлантов, давно
уже скрылся в лабиринтах Тибидохса, а неповоротливые гиганты все еще топтались
в зале, давя столы, сокрушая стены и производя бессмысленные разрушения.
Заглушая остальные звуки, в углу рухнула колонна,
подпиравшая лестничный свод. Завизжала Дуся Пупсикова. Шурасик бестолково
выкрикивал заклинания, срабатывавшие совсем не так, как нужно.
По лицам богатырей-вышибал Усыни, Дубыни и Горыни струйками
сбегал пот. Кости их трещали. Никогда еще им не приходилось удерживать такой
груз.
– Сводус атлетус анаболикум! – крикнул академик Сарданапал.
Атланты перестали крушить столы и, повинуясь приказу, без
особой охоты вернулись на прежние места, подперев своды. Усыня, Горыня и Дубыня
буквально скатились по лестнице.
– Ох-ох! Еле на ногах стою! Не хотел бы я быть
атлантом! – пропыхтел Усыня.
– А я бы хотел быть мощным, как атлант, но не хотел бы
работать атлантом, – уточнил Горыня.
Дубыня, как у него обычно бывало, тоже хотел изречь нечто
столь же мудрое и фундаментальное, отчасти даже с завалом в гениальность, но
дорогой порастерял все мысли и, крякнув, сел на пол.
Когда все уже было позади и гости задумчиво разглядывали
разоренные столы, прикидывая, нельзя ли найти целый окорок или неразбившуюся
бутыль, в зал вернулась Недолеченная Дама. Она была без фаты и в самых
расстроенных чувствах.
– Смылся, охмуритель несчастный! Удрал в Заколдованный лес!
Ну ничего, он у меня не отвертится! Я подожду, пока он вернется, поймаю его и
все-таки буду счастлива! Что вы встали? Радуйтесь, пейте, ешьте! Да будет пир
во время чумы на развалинах моего будущего! – с надрывом сказала она.
Глава 14
«Hleb-and-sol» и роковые искушения
Последние недели перед матчем команда Тибидохса
тренировалась так много, что некоторые игроки от усталости засыпали в воздухе.
Даже Таня, обожавшая полеты, была уверена, что после матча с невидимками ей
долго не захочется сесть на контрабас.
Соловей О.Разбойник окончательно охрип от руководящих воплей
и мог теперь только сипеть. Если раньше он выпускал на поле не более
четырех-пяти молодых драконов, то теперь порой доводил их число до семи. Иногда
Таня сама не понимала, как ухитряется уворачиваться. Должно быть, сказывалась
привычка.
Вечером она возвращалась с тренировок едва живая и засыпала
над нежитеведением или защитой от духов. Одна была радость – практическую
магию, бессменный преподаватель которой теперь, улюлюкая, гонялся за нежитью и
мазал ручки кабинета Сарданапала вареньем, заменили на высвобождение магических
сущностей.
