– А где, ты думаешь, мы взяли ее, эту бесильную настойку? У
Клоппа в кабинете! Заходим, а там уже этот младенец… Ну мы и перепугались.
Вдруг на нас подумают. Выскользнули и закрыли дверь! – неохотно признался
Жикин.
– Тишина! Все по местам! Настроились на торжественный лад!
Испытываем счастье! – издали крикнул Поклеп Поклепыч, ощущавший неодолимую
потребность кем-то руководить и кого-то строить.
Два белых и два темных мага обменялись далекими от симпатий
взглядами и вернулись к своим. Таня встала рядом с Ванькой Валялкиным и
легонько дернула его за рукав. Ванька улыбнулся ей.
Вперед вышел Сарданапал и обратился к собравшимся. Он
говорил тихо, но голос его разносился по всей школе. Оба уса задорно торчали
кончиками вверх.
– Дорогие, милые мои друзья! – дрогнувшим голосом
сказал академик. – Сегодня нас всех здесь собрала общая радость! Даже,
если можно так выразиться, несколько общих радостей… Ну что еще я могу сказать?
В конце концов, я не оратор, а всего лишь скромный академик,
пожизненно-посмертный глава Тибидохса… Наша школа снова на коне, и я рад этому.
Хотя мы и упустили кубок по драконболу, но, убежден, одержали крупнейшую из
всех возможных побед – победу великодушия… А теперь прошу вас от всей души
пожелать счастья нашим молодоженам.
Сарданапал обернулся. В полушаге от него, опираясь на руку
Готфрида Бульонского, стояла Великая Зуби. Малютка Клоппик с насухо вытертым
носом поддерживал ее фату, попутно ухитряясь корчить рожи пролетавшим мимо
купидончикам.
Изредка Зуби и бывший Спящий Красавец обменивались
проникновенными взглядами. Зуби краснела.
– Я давно уже поняла, что они созданы друг для друга! Еще
тогда, когда она всем заявляла, что он страшный как крокодил. Неспроста
это! – сказала Ягге, стоявшая среди баб-ёжек.
– Милым ругаться – только тешиться! – согласилась с ней
Лукерья-в-голове-перья.
– Честным пирком да за свадебку! – поддакнула Матрена
Большая, поглядывая на столы.
А по другую руку от академика Сарданапала, облаченный в
особую противопривиденческую смирительную рубаху, томился поручик Ржевский.
– Когда тебя спросят: «Да или нет?» – скажешь: «Да»!
А не скажешь – пойдешь сам знаешь куда! – поучала его Дама, дергая за
обмотанные вокруг туловища рукава.
Поручик только вздыхал. Он уже жалел, что выбрался из своего
лесного укрытия и поддался искушению вновь наведаться в Тибидохс. В Тибидохсе
его уже поджидала Недолеченная Дама, да не одна, а с джинном-исполнителем из
Магщества Продрыглых Магций. У поручика появилась перспектива: либо
отправляться в подвалы Тибидохса и сто лет греметь цепями, расплачиваясь за
семь одновременных помолвок, либо сочетаться браком с Дамой и даже получить
капитанские погоны.
В общем, Ржевский с военной отвагой принял верное и
единственно возможное решение.
– Согласен ли ты, Готфрид Бульонский, взять в жены Зубоде…
Великую Зуби? – торжественно спросил академик.
– Да! Тысячи раз «да»! – выпалил страстный Готфрид.
– Тысячи раз не надо. Хватит одного. Тысяча свадеб подряд –
это слишком много даже для бессмертного, – умерил его пыл академик. –
Но продолжим… А ты, Великая Зуби, согласна ли взять в мужья Готфрида?
– Да! – очень тихо сказала Зуби.
– Прекрасно! Теперь перейдем к другой паре!.. Ржевский,
согласен ли ты взять в жены Даму?
– Да-да-да-да-да-да-да-да-да-да… – точно из пулемета,
затарахтел поручик.
Он надеялся, что если будет до бесконечности долго строчить
«да-да-да», Сарданапал не сможет вставить слово и задать тот же вопрос Недолеченной
Даме. А раз так, то и объявить их мужем и женой тоже не сможет.
Но академик не собирался ни о чем спрашивать Недолеченную
Даму, равно как и не собирался объявлять то, что и так было уже всем понятно.
Он улыбнулся, молодцевато прищелкнул левым усом, и тотчас, заглушая поручика,
загремел оркестр циклопов, которым дирижировал специально вызванный дух
Мендельсона.
Ревниво косясь на Мендельсона, в противоположном углу грянул
хор привидений. Все звуки мгновенно перемешались, сбились, утратили окраску – и
в результате в Зале Двух Стихий воцарилась праздничная и радостная атмосфера.
– Мамочка моя бабуся! Куча свадеб! Просто как в дурдоме! Ну
вот увидишь, я никогда не женюсь! Умру старым холостяком! Женщина погубит
человека! – категорично заявил Баб-Ягун, проталкиваясь к Кате Лотковой.
Лоткова даже не оглянулась.
Убедившись, что его амурная стрела улетела в молоко, Ягун
надулся и решительно направился к столу поглощать пирожные…
