Подобно молчаливой глубоководной рыбе, появилась Елизавета Сергеевна. Я тоже, не говоря ни слова, обнажил ягодицу, но она отрицательно покачала головой.
– К тебе посетитель, – сказала она. – Умойся, и я тебя отведу.
Наверное, опять Баздырев… Но повела меня Елизавета Сергеевна не в кабинет главврача, как обычно, а в холл, где стояли два кресла, диван и унылый фикус.
На диване сидела… Паттайя. У меня подкосились ноги. Какая неправдоподобно яркая галлюцинация. Это бред… Я оглянулся. Елизавета Сергеевна уже исчезла.
– Ты?!
– Это я, Володя, – сказало видение на хорошем русском языке. – Я жива.
Она поднялась навстречу мне, в изящном черном брючном костюме, короткая модельная стрижка… И уже через мгновение повисла на моей отощавшей небритой шее. Кажется, она меня целовала…
– Мне сказали, что ты умерла! – справившись с дыханием, выдавил я. – В вашем посольстве…
– Они сказали почти правду… Я чуть-чуть не умерла. Меня спас тайский врач. Тайская медицина способна делать чудо.
– Почему ты не появилась раньше?
– Это долгая история. Я тебя искала. Узнала, что ты попал в тюрьму…
– Да, в тюрьму. А теперь в дурдоме. Прикольный у тебя бойфренд…
– Что тебе говорят врачи?
– Они говорят, что у меня шизофрения, и когда меня вылечат, то отправят обратно в тюрьму. И если ты хочешь меня отсюда вытащить, послушай меня внимательно. Ты должна позвонить по телефону одному человеку. Он очень авторитетный человек… в определенных кругах. Передай ему привет, скажи, что из меня планомерно делают идиота, барана, овощ. Скажи, что меня надо вытаскивать отсюда. Его звать Сильвио.
Я продиктовал по памяти номер телефона, который Паттайя тут же записала.
Появилась милейшая Елизавета Сергеевна и напомнила о конце свидания.
Второй наш поцелуй был более осознанный и на вкус приятный. Одичал я в мужской богадельне…
Паттайя ушла, махнув на прощание рукой. Она исчезла, как легкая дымка на горизонте океана. И я засомневался, не было ли это видение галлюцинацией, иллюзорным бредом, что вполне характерно для шизофреника и описано в истории моей болезни.
Но когда Елизавета Сергеевна похвалила Паттайю, назвав ее красивой и скромной девушкой, я успокоился. Не могут же быть одинаковые глюки, тем более у старшей медсестры.
Вечером, лежа на кровати с бешено колотящимся сердцем, я вспоминал недолгую нашу любовь, ее смертельную болезнь и могильную пустоту моей последующей жизни.
Весь следующий день прошел в нервном ожидании чуда. Сильвио должен вытащить меня отсюда. Если у Паттайи на выходе не отобрали записку с номером телефона, если она не вышвырнула ее буквально за воротами, вычеркнув из жизни небритого душевнобольного в сером больничном халате. Если она не побоится ввязываться в заведомо криминальное дело: организовывать побег человеку, обвиняемому в убийстве…
И захочет ли связываться со мной Сильвио? Все эти истории о благородной воровской дружбе – красивые сказочки для шпаны. Первая заповедь: человек человеку – волк. Да, я оказал ему неоценимую услугу, когда в тюрьме приблатненные отморозки едва об него не вытерли ноги. В неравной битве защитил его авторитет. Но добро забывается очень быстро, тем более это были не лучшие минуты его жизни.
Мне оставалось только мечтать о планах спасения. Вроде того, что:
– «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете»;
– пророют подземный тоннель;
– устроят пожар, чтобы в суматохе организовать побег;
– отключат все электричество на территории и переоденут меня под сотрудника милиции, охранника, используя накладные брови, усы, парик;
– сделают фальшивые сопроводительные документы на поездку за пределы территории лечебницы;
– перестреляют из пулеметов, автоматов и гранатометов всех санитаров, врачей, весь персонал, включая милейшую Елизавету Сергеевну, и выведут под руки прямо по горе дымящихся трупов.
Я придумал еще с десяток фантастических способов побега, заимствованных большей частью из приключенческих фильмов, и утомился. И после узаконенного отбоя тут же лег спать.
Проснулся я среди ночи от страшного грохота. Вскочили, всполошились и обитатели палаты. Это был не разразившийся зимою гром. Это всмятку сминалось железо! И пусть бы лопнули мои уши, если моя догадка была не верна! Грохочущий дизель, лязг гусениц – танковый прорыв! «Занавес», железные ворота, отделявшие богадельню от мира, – повержены! Все, кто мог осознать это животворное событие, тут же бросились к решеткам на окнах, чтобы насладиться поистине историческим зрелищем. Ни в одну дурную голову в этот момент не пришло осуждать ночной прорыв на территорию. Ворота исчезли, они были раздавлены. Мы с восторгом проследили, как трактор, кряхтя, развернулся и, лязгая гусеницами, покатил обратно, проутюжив еще раз лежавшие на земле створки – вырванные с корнем гигантские челюсти.
В коридоре послышались голоса. Один из них, с гнусавинкой, принадлежал дежурному врачу, фамилию его никто не знал, а известен был он тем, что на своих дежурствах тихо напивался «в сиську» и никому не досаждал. Из его уст отчетливо прозвучало лишь «шестая палата». Второй голос был требовательным, с той характерной хрипотцой, которая не оставляла никаких сомнений: это Сильвио!
Зло скрежетнул ключ в замке, дверь распахнулась. На пороге стоял Сильвио собственной персоной – в своей неизменно черной с вышивкой рубахе, кожаной жилетке. Дежурный врач предупредительно включил свет в палате. За спиной моего освободителя ухмылялся парень в строгом черном костюме и с тубусом в руке. Судя по всему, он не был знатоком психиатрии. Возможно, играл на флейте.
Палата оцепенела. Еще минуту назад стоял лягушачий гвалт, а сейчас даже у дебилов слюни, текущие из безвольных ртов, вдруг застыли, как сосульки.
Найдя меня мрачным взглядом, даже не поприветствовав, Сильвио бросил:
– Собирайся!
И тут палата очнулась:
– Возьми и меня с собой!
– И меня тоже!
– Сваливаем все!
Такой сюжет Сильвио не устраивал. Доктор пытался произнести что-то грозно-предупредительное, но испугался самого себя. На авансцену аккуратно, чтобы не задеть шефа, вышел сопровождающий, ловким движением открыл тубус и вместо флейты достал из него бейсбольную биту. Аргумент был бесспорный, мои соседи по палате приуныли.
Втроем быстрым шагом мы прошли по коридору. Я не оглянулся, услышав, как захлопнулась дверь палаты и заскрежетал ключ.
– Я ему дал пятьсот долларов и сказал, чтобы тревогу поднимал не раньше чем через полчаса, – пояснил Сильвио, имея в виду дежурного врача.
– Твоя идея с тракторным прорывом была просто гениальной, – оценил я. – Он войдет в историю военной науки. Откуда трактор?
