– У местного тракториста Пети за ящик водки напрокат взяли…
– На нем и поедем? – спросил я, когда мы вышли за территорию и приблизились к трактору.
– Есть кое-что получше.
На дороге стоял черный, как ночь, «Опель».
Флейтист сел за руль, Сильвио – рядом с ним. А я полез на заднее сиденье.
Какой сюрприз! Там сидела Паттайя, сиявшая, словно экваториальное солнце. Я плюхнулся рядом с ней, она бросилась в мои объятия. Флейтист резко рванул с места, и мы впечатались в спинку сиденья.
Когда мы отдышались после поцелуев, Паттайя дала мне обширный пакет с одеждой и приказала немедленно снять мерзкое больничное облачение и переодеться. Я снял халат, рубаху, штаны, а также шлепанцы, в которых прошлепал к свободе, и все это с удовольствием вышвырнул в окно. В пакете были джинсы, рубашка с множеством карманов, куртка-ветровка из плотной ткани и кроссовки зимнего типа. Я вовремя переоделся. На посту ГАИ, властно махнув светящимся жезлом, нас остановил инспектор.
Флейтист показал ему документы, сержант посветил фонариком в салон.
– А кто с вами?
– Мои друзья, – ответил Флейтист.
– Куда едете? – продолжал спрашивать инспектор.
– В Москву.
– Работаете там?
– И живем тоже, – ответил за всех Сильвио.
– Будьте осторожны, – предупредил сержант. – Из психиатрической клиники сбежал особо опасный псих.
Мы дружно поблагодарили за совет и помчались дальше.
– Быстро оповестили! – заметил я.
Видно, доктор не выдержал получасовую паузу и поднял тревогу раньше. Хотя это мог сделать и дежурный на проходной.
– У дежурного на КПП мы забрали телефон, вместе с проводом, – сообщил Сильвио, будто прочитав мои мысли.
Через час на очередном «пункте контроля милиции» нас вновь остановили. На этот раз старший наряда в звании капитана, не удовлетворившись проверкой документов у водителя, затребовал паспорта и у нас, пассажиров. Чуть в стороне, с автоматом на изготовку, стоял младший милицейский чин. Как и положено по уставу. У меня засосало под ложечкой. И чем ближе подходила моя очередь, тем сильнее.
– Сергей Ильич Воротынский, – прочитал в паспорте офицер подлинное имя и фамилию Сильвио.
Его документ вопросов не вызвал, видно, был настоящим. Капитан долго крутил-вертел паспорт гражданки Таиланда, вид на жительство и, почему-то вздохнув, вернул обратно.
– Ваш документ? – наконец обратился ко мне офицер.
– А я дома забыл, – простодушно ответил я. – У нас чего, пограничная зона?
Я и не соврал. Мой паспорт действительно находился в доме-дурдоме. Но с фамилией «уголовника» Кузнецова он нужен мне был не больше больничных шлепанцев, с которыми я расстался по дороге.
– Придется вас задержать до выяснения личности, – загустевшим голосом сообщил капитан.
(Сказал бы он чего-нибудь пооригинальней.)
– Мне надо связаться со своим адвокатом.
Капитан хмыкнул, наверное, подумал то же самое на мой счет.
Ситуация глупей некуда. Только выпорхнуть и снова благодаря добросовестной милиции загреметь в клетку!
Если рвануть напропалую, мимо сержанта-автоматчика? И – тут же получишь веер пуль вслед. Две аккуратные дырочки в затылках – у меня, и у Паттайи. А сержант потом скажет: «Я мужественно стрелял по колесам!» Я уже собрался было выйти из машины, раздумывая, не задать ли стрекача в сторону лесопосадки. Стрелять в меня на том основании, что им не понравилась моя рожа и отсутствовали документы, они не имели права. Все эти нюансы я изучил, проштудировав в тюрьме Закон «О милиции».
Но Сильвио опередил меня. Он весьма стремительно для своего возраста вышел из машины, подошел к капитану, отвел его под локоток в сторону и стал о чем-то доверительно говорить с ним.
Мы с Паттайей сидели как на иголках. Флейтисту все было по барабану. О чем шел разговор, мы не слышали, Сильвио в меру жестикулировал, капитан снисходительно кивал, потом рассмеялся.
– Счастливого пути! – услышали мы.
Сильвио неторопливо сел в машину, коротко бросил:
– Поехали!
Сильвио молчал. Первой не выдержала Паттайя:
– Что вы ему сказали?
– Сказал, что родственника везу из деревни Москву показать. Дурачок, говорю, фильмов насмотрелся американских, адвоката ему подавай… У них, говорю, в деревне кто с паспортом ходит? Да и милиционер один на сто верст – участковый, всех своих знает…
– Все верно, – отозвался я. – Дурачок, самый настоящий, из дурдома… Денег дал ему?
– Нет. Это была бы непоправимая ошибка.
И я согласился, оценив мудрость Сильвио.
– А про меня ничего не спросили? – подала голос Паттайя.
– Я сказал, что ты моя невеста. Специально привез из Таиланда, чтобы любила и массаж моих старых костей делала.
Через некоторое время он произнес:
– В Москву не поедем. Не будем искушать судьбу. У меня есть загородный дом, там пока и поживете.
Мы приехали под утро. Дорога вынырнула из леса, и мы уперлись в ворота, которые Флейтист открыл с помощью пульта.
Жилище Сильвио представляло собой огороженную высоким забором типичную новорусскую «хижину» в три этажа со шпилями, колоннами, балконами, закругленными высокими окнами с цветными витражами, неизменной спутниковой тарелкой и прочей канителью, которую определяют общим понятием «навороты».
Нас встретил молчаливый человек, усредненной национальности, слегка поклонился Сильвио.
– Сделай все на втором этаже для наших гостей, – распорядился Сильвио.
– Все готово, – ответил Усредненный.
Мы прошли в дом, перед нами открылся большой зал. В нем находились два рояля – белый и черный. Причем под белым роялем был расстелен черный ковер, а под черным – белый.
Я вслух подивился этому контрасту, на что Сильвио заметил, что это специальный замысел, на который все обращают внимание. А разгадка проста: изящные музыкальные инструменты и ковры, как бы символизирующие землю и дух, в общем, все это в черно-белой гамме выражает его тонкую душу и прожитую жизнь.
Молчаливый раб в мгновение ока зажег свечи в канделябрах и так же молчаливо испарился.
Сильвио даже не проводил его взглядом. Как будто это была ходячая зажигалка.
При свете я наконец смог внимательно рассмотреть изысканную черную рубашку с вышивкой, которая красовалась на Сильвио. Пока я тосковал в тюрьмах и психушках, мода шагнула далеко вперед. Интересно, какие вкусы были у людей, без почтения относящихся к закону, – боссам криминального мира?
Я пригляделся – и обомлел. В вертикальных полосах на расписной рубахе Сильвио отчетливо были вышиты петушки с пунцовыми гребнями и расфуфыренными вздернутыми хвостами.
