– Что касается общественной необходимости и моей позиции, то в данной ситуации жизненно важно закрыть проблему.
В последние дни с Ваней что-то случилось, и он стал выражаться странно и замысловато. Возможно, я просто не замечал его многогранности – военная среда упрощает человека.
– Надо кончать с ним. – У Кинаха побледнели губы.
…Почти весь путь мы молчали, впереди ожидала полная неизвестность, поддержали ли гвардейцы Хоменко или он остался изолированным? Что он выкинет в очередной раз – человек, объявленный вне закона? Я чувствовал, как в магазине ерзали патроны – им было тесно, они просились наружу, изнемогая от желания потерять «голову». А во мне сидел холодный, злой человек, который жаждал расправы над бессмертным Хоменко. Его бессмертие бесило мое ледяное «я», оно тоже хотело быть вечным, поглотив в момент издыхания Хоменко всю его сатанинскую энергию и силу… Мне не хотелось убивать его, странного и страшного человека, по своей прихоти вертевшего моей жизнью и судьбой, как связкой ключей на пальце. Я не хотел убивать несчастного одиночку с разодранной душой и высохшим, отвердевшим сердцем – таким оно стало, когда ВОЙНА бессмысленным и безглазым сапогом наступила на него, заставив визжать, извиваться, выть, истекать потоками вязкой крови… Мне привиделся этот акт возмездия: жестокий до милосердия, милосердный до жестокости. Сострадание совестливого палача, который предупредительно извиняется, прищемив рамкой с вырезом для головы кожу на шее приговоренного, перед тем как высвободить тяжелое косое лезвие… Пули медленно ложатся вдоль и поперек, вспыхивают вишневые пятна, комбат раскачивается, внезапно став пустотелым, глаза его расширяются, мертвеют, стекленеют, вспыхнув напоследок дьявольским огнем… Благость наказания за прегрешения несусветные, великое прощение на великой крови, эсхатологическая справедливость войны…
В Дубоссарах Хоменко уже не было. Две машины растаяли в дымке. Дымка застилала путь на Рыбницу. Мы включили желтые фары, покрасив туман лимонным цветом. Невидимый город представлялся огромной посудиной, наполненной шевелящимися плавниками, круглыми слизистыми и укоризненными глазами, беспомощно раззявленными зубами рта, вздрагивающими хвостами… Туман кончился, мы отпустили все лошадиные силы на волю, ветер рванулся в окно, мы принюхались, но желанного рыбьего запаха не ощутили. Нас ждала «атласная рыбалка».
Подробности последующих событий стали известны мне позже, когда окончательно стало ясно, что мировой ураган вновь надежно заперт в своей бетонной бутылке.
Кинах, глубокомысленнейший из людей, встречавшихся мне за последний месяц, изрек:
– Его надо искать в Колбисове. В Молдову он не сунется – там его распнут. В Колбисове – секретнейшая ядерная база, там хранятся тактические ракеты «Луна-М» и оперативно-тактические «Скад», ракетное топливо, ядерные боеголовки… Печенкой чувствую, что этот старый шантажист задумал напугать весь мир…
– Там же мощная охрана должна быть, – заметил я.
– Все солдаты разбежались. У меня там знакомый майор есть, заместитель командира базы, он порассказывал мне… Офицеры сами в караулы ходят, как бодренькие ефрейторы.
Мы проехали Рыбницу, свернули к станции Слободка, миновали заставу сонных ополченцев, потом жилой городок, остановились у штаба.
– Майор Найда здесь? – резко спросил Кинах у скучавшего на крыльце прапорщика. – Скажи, что знакомые пришли.
Тот быстро исчез. Кажется, ему не очень понравились выражения наших лиц. Через несколько минут появился высокий черноволосый офицер, прищурившись, он спокойно оценил нашу компанию, узнал Кинаха, улыбнулся сдержанно, протянул ему руку.
– Это мои друзья, – сказал Кинах.
Майор поздоровался и с нами, назвавшись Олегом.
– Какие проблемы, Андрей? Извини, у меня ни минуты времени, – с мрачным видом сообщил он.
– Мы ищем бандитов, командует ими мой бывший комбат Хоменко.
– Не знаю! – уже раздраженно ответил он и тут же переменился в лице: – Постой, какой он из себя?
– Плотный, среднего роста, волосы рыжие с залысиной… – выпалил я.
– Блин… – Найда шлепнул кулаком по ладони. – Ну конечно же, ну сразу же было ясно: что-то не то! Командир ошалел от генерал-лейтенантских погон, полковников туча, удостоверения какие-то…
– Сколько их было? Где они? – уже орал я.
– Пошли к складам!
– К ядерным?! – заорали мы буквально хором.
– Да… – Он повернулся к прапорщику. – Гмыря! Всем офицерам штаба срочно с оружием, по боевой тревоге! И мой автомат! Блин… Человек десять рыл, морды бандитские… Черт, но ведь звонил перед этим командарм, я сам рядом с командиром стоял, все слышал. Сегодня офицеры, москвичи, проверяют объекты, а через три дня десантура берет все под охрану… Сам командующий армией звонил: «Приедет генерал Савостин с офицерами…»
– Сколько их было? – спросил я уже спокойней.
– Человек десять, все с автоматами.
В воздухе ощутимо запахло ядерной войной.
– Слушай, майор, ты хоть расскажи про всю эту свою систему, охрану… – предложил я.
– Локальная зона… В ней минные поля, пара зенитных установок «Шилка», три «бээмпешки»… Их вызвать?
– Пусть будут наготове! – Я уже начал командовать и не без удовольствия чувствовал себя уверенно и хладнокровно.
– Правильно, – поддержал майор, – а то не дай бог подожгут хранилище с топливом. Тогда будут кранты.
– Как проникнуть на склады?
– Ключи от КПП у дежурного по локальной зоне. Два ключа, которые открывают одни, потом другие ворота – с замками-автоматами. С командиром их пропустят… Уже пропустили…
Офицеры тем временем выбежали и построились. Вид их, измученный, издерганный, красноречиво свидетельствовал, что им давно не терпится настучать по головам дверной дубиной и той, и другой стороне. Набралось человек пятнадцать.
– Скажи им ради бога, чтобы они не лезли под пули, а окружили эти ваши склады со всех сторон. Ну а мы втроем начнем их выкуривать…
– Разберемся! – сурово ответил майор и взглядом потенциального висельника посмотрел на строй. – Из-за нашего бардака, товарищи офицеры, группа диверсантов проникла на территорию базы. Мы, конечно, блокируем их, пресечем попытку ядерного шантажа на корню! Да, я сейчас спокоен, хотя представляю, чем закончится для всех нас, товарищи офицеры, это неслыханное ЧП. Это позор! Диверсанты проникли в спецзону, проникли обманом, по подложным документам; связь со штабом прервана – я несколько раз пытался выйти на командарма. Сейчас они уже в основной зоне, и, что предпримут, сказать трудно.
Он обрисовал хоменковцев предельно сжатыми, лаконичными мазками: «Десять уродов в полковничьих и подполковничьих погонах и один долболоб – в генеральских…» После чего назначил старших. Все было сделано майором предельно четко, в лучших армейских традициях, а образованность языка выдавала в нем прирожденного политработника. И хорошо, что он не суетился. Да и чего тут дергаться, когда раскорячили…
