— Эй, товарищи! — крикнул, слегка привстав. — Я — майор Кручинин!
— Поздравляю, — негромко сказал один из охранников.
— Откройте шлагбаум и ворота и дайте проехать!
— Не положено, — ответил все тот же мужчина.
— А я вообще с кем разговариваю? — разозлился Кручинин. — Вы кто вообще по чину?!
— По чину никто, — ответил мужчина, но больше ничего объяснять не стал.
— Вы — никто, а я здесь главный! И вообще… что значит «не положено»? Кем это еще «не положено»?
— Кем надо, тем и не положено, — крикнул мужчина.
Ответ носил настолько классический военно-абсурдно-расплывчатый характер, что Кручинин понял: дальнейший разговор — потеря времени. Тем более что двое других мужчин угрожающе сняли свои калаши с плеч.
Майор растерянно замолчал и сел обратно на протертое сиденье. Затем быстро глянул на часы — половина десятого. Блюменцвейг говорил что-то о здании НИИ. А может, положить их всех и прорваться? Ну этих троих он, допустим, уложит. Если просто тихо подойти, чтоб поговорить. А что с теми, которые у ворот? Они ж его в морковку покрошат на месте. Впрочем, бабушка надвое сказала. Люди гражданские — могут и с предохранителя не успеть снять. Похоже, смена власти произошла раньше, чем он предполагал. Хотя он ее вообще не предполагал.
Майор на всякий случай незаметно расстегнул кобуру и осторожно ступил на землю.
— Э-э! — крикнул один из охранников и выставил вперед дуло автомата. — Не шали, майор.
— Да я поговорить просто, — добродушно сказал Кручинин.
— Никаких разговоров, — отрезал охранник. — Стрелять будем без предупреждения.
Кручинин поднял руки вверх — мол, ладно, ладно, все нормально, и попятился назад. Перекинул ногу через мотоцикл и, чертыхнувшись, повернул ручку газа. Затем сделал плавный разворот под напряженными взглядами охранников и поехал назад. За время этого короткого маневра у майора от напряжения взмокла спина — могли ведь и вдогонку пальнуть. Когда наконец отъехал на достаточное расстояние, расслабился и на полной скорости рванул к бетонному зданию НИИ. Там заехал на задний двор и заглушил мотор. На часах было без двадцати. Кручинин закурил и задумался. Что предложит Блюменцвейг, он не знал, но зато он знал, что, кроме как через КПП, вырваться отсюда было невозможно. Городок был слишком мал, поэтому его легко обнесли двойной высоченной бетонной стеной с колючей проволокой. Нет, теоретически можно было попробовать перебраться через первую стену, но за ней гуляла целая свора овчарок. Самое интересное, что попыток сбежать из Привольска (чай, не заоблачная высь), особо никто не предпринимал, если не считать безумный полет переводчика Файзуллина на самодельном дельтаплане.
В тот момент, когда майор докурил третью подряд сигарету и уже собрался уйти несолоно хлебавши, откуда-то из кустов раздался тихий свист.
Майор повернул голову и увидел сидевшего на корточках Блюменцвейга. Тот повертел головой влево-вправо, а затем вышел из зарослей, отряхивая колени.
— О! — радостно воскликнул Кручинин, спрыгивая на землю. — Слава богу!
При виде мотоцикла с коляской Блюменцвейг скривил губы.
— Ты б, майор, еще на танке прикатил, — почему то переходя на «ты», сказал он.
— Слушай, Яков, что за петрушка? — тоже перешел на «ты» Кручинин. — Я на КПП, а там стоят какие-то люди с автоматами. Что происходит?
— Ты не кричи так сильного, майор, — нервно озираясь, процедил Блюменцвейг. — Ты хвост за собой не притаранил часом?
Майор испуганно оглянулся.
— Да нет вроде.
— Короче, власть в городе захватили большевики. Шутка. Я же сказал, все, теперь никого не выпустят и сами не уйдут. А ты «подписку о неразглашении». Смешно. Ха-ха. Да это они с тебя подписку возьмут скорее.
— Ничего не понимаю. Что за бред? Зачем им здесь оставаться? Зачем меня держать? Где, блядь, Чуев?!
— Тсс, — приложил палец к губам Блюменцвейг. — Чуев, как и все твои люди, сидит под домашним арестом. Оружие, как ты понял, у них отобрали. Я вообще удивлен, что тебя не кокнули на месте. Все таки кишка тонка у нашей интеллигенции.
Последнее предложение Блюменцвейг произнес, сочувственно цокнув языком, как будто жалел, что майора не кокнули.
— Отсюда вообще никто не должен выйти, — добавил он после паузы.
— А обслуга?
— Все останутся здесь. У времени, так сказать, в плену.
— Да что вообще тут происходит?!
— Долгая история, майор…
— И как же ты собираешься уходить?
— Иди за мной. Будем мой подкоп добивать.
— А вещи?
— Ты б, майор, еще стол письменный с собой притащил. Забудь о вещах. О жизни подумай. О вечном, так сказать.
Яков сделал несколько шагов по направлению к забору, опустился на землю и стал разбрасывать ветки и сучья. У самой стены был лаз.
— В принципе я почти вылез с той стороны, — сказал он, начиная погружение в яму. — Под две стены рыл. Как полагается. Я давно… давно чувствовал, что дело движется к финалу… Не отставай, майор.
Кручинин, чертыхаясь, полез за Яковом, отплевываясь и вытирая глаза от сыпавшейся земли.
— Узковато тут…
— А ты думал, я тебе тут шоссе пророю? Тут как раз на среднестатистического писателя расчет. Ты чуть покрупнее, но авось пролезешь…
В этот момент где-то совсем рядом над головой залаяли овчарки. Майор даже услышал шорох их когтистых лап.
— О, — сказал довольный Блюменцвейг, — движемся ко второй стене.
— И все-таки, — сплевывая пыль, продолжил Кручинин, — я не понимаю, зачем заново закрывать открытый город? Зачем брать людей?
— Объективно говоря, — тяжело дыша, ответил Яков, — ты ведь мне тоже живой не нужен.
«Мило», — подумал майор и на всякий пожарный пощупал кобуру — пистолет был на месте.
— Это еще почему? — спросил он вслух.
— Да все потому же. Я-то о Привольске никому не скажу, а ты можешь рассказать.
— Да что за херня? — разозлился Кручинин, яростно сплевывая землю. — Вы тут совсем, что ли, с ума посходили?!
— Вылезем — расскажу. Стоп. Вот здесь тупик.
Яков вынул из кармана фонарик и включил его, освещая себе дорогу, точнее то, что должно было стать дорогой. Потом достал из-за голенища сапога железный совок и стал усиленно долбить сухую землю. Уставший от ползанья на брюхе, Кручинин с трудом перевернулся на спину, но тут же уткнулся носом в «потолок». Клаустрофобией он не страдал, да и вообще был человеком смелым, но тут даже ему стало не по себе.
«Как в могиле, — подумал он, втягивая носом сырой запах земли. — А ведь обратно уже не поползешь — ногами-то вперед. А если завалит? Черт, надо было все-таки прорываться через КПП. Нет, все. Лучше сейчас вообще ни о чем не думать».
