Тетя Нинель хотела съязвить, что жира у её
мужа меньше, чем у мумии, но раздумала. Спорить с дядей Германом было так же
бесполезно, как обучать осла принципам стихосложения или удерживать тронувшийся
автобус за выхлопную трубу.
– Хорошо, дорогой, я принесу тебе твой
любимый сиреневый галстук в ржавый цветочек! Только, умоляю, успокойся! –
согласилась тетя Нинель и направилась в спальню.
Под ногами у нее, злобно кашляя и повисая на
задниках тапок, вертелась такса Полтора Километра, Раньше Полтора Километра
кусала и дядю Германа, но с тех пор, как он побывал кроликом Сюсюкалкой,
держалась от него подальше, помня про его мощные «задние лапы».
В поисках галстука тетя Нинель открыла шкаф, а
ещё через мгновение дядя Герман нервно подпрыгнул на месте, напуганный её
изумленным возгласом. Вбежав в комнату, самый добрый депутат узрел, что его
жена, зажав себе рот ладонью, застыла у дверцы.
– Нинеличка, что случилось?
– М-м-м! М-там! – в ужасе промычала
тетя Нинель.
Дядя Герман без особенной отваги заглянул в
шкаф. Вещи были изжеваны и залиты липкой слизью. Слизь капала и с его нового
черного пиджака, и с вечернего платья его супруги. Исходящий от них запах был
столь омерзителен, что дядя Герман мигом сообразил, почему его жена держит
ладонь у рта.
– Ничего не понимаю... Я же десять минут
назад брал отсюда рубашку, и все было в порядке! И собака не могла, изгрызть –
она так высоко не достанет! – морщась, произнес депутат. – Ничего не
пропало?
Тетя Нинель скользнула взглядом по полкам.
Прикасаться к вещам руками она брезговала.
– Нет, ничего. Все на месте... Хотя...
да, точно, нет свитера! Он же лежал вот тут, внизу!
– Какого ещё свитера?
– Свитера Таньки Гроттер, который она
носила дома! И кто мог позариться на такое старье? Им же даже пол вымыть и то
противно! Дура я, почему сразу его не выбросила? – простонала тетя Нинель.
Дядя Герман подогнул в коленках ножки и убито
рухнул на диван. Нет, на заурядную кражу это никак не походило. Тем более что
никакой самый ловкий вор не сумел бы проникнуть в квартиру через закрытые двери
и застекленную лоджию да ещё в присутствии хозяев!
– Опять эта мерзкая Гроттерша! Это все
она! Она! И зачем мы взяли её тогда в дом? Ее надо было отправить в колонию ещё
во младенчестве! Нет, отвезти в тюрьму прямо из роддома! – простонал самый
добрый депутат.
Дурневу даже в голову не приходило, что свитер
мог похитить кто-нибудь, кроме самой Тани, хотя даже эта отвратительная, по его
мнению, девчонка едва ли стала бы жевать при этом вещи самого дяди Германа.
– Хорошо, что Пипочка теперь отдыхает в
лагере на море! Мы хотя бы смогли оградить её от этого ужаса! –
страдальчески произнесла тетя Нинель.
* * *
Вскоре, облачившись в один из чудом уцелевших
костюмов, который ему пришлось выуживать из шкафа с помощью швабры, дядя Герман
уехал в Думу.
Его одежда, руки и волосы распространяли
резкий запах одеколона, которым Дурнев надушился, чтобы заглушить тошнотворную
вонь слизи.
Тетя Нинель вызвала домработницу, у которой
был выходной, и решительно взялась за уборку. Надев на лица марлевые повязки,
женщины извлекли из шкафа все вещи и отослали их в химчистку. Это была та самая
химчистка, сотрудники которой до сих пор заикались после знакомства с Черными
Шторами, которые они пытались избавить от многовековой магической пыли. Вот и
теперь, едва домработница внесла огромные мешки с вонючими вещами, приемщица
упала в обморок, а заведующий заперся у себя в кабинете, взвешивая, не сдаться
ли ему добровольно в психиатрическую лечебницу.
Тем временем тетя Нинель отправилась на
застекленную лоджию, где некогда с весны и до поздней осени жила Таня, и
произвела там тщательный обыск.
– Давно пора было вышвырнуть хламье этой
девчонки! Все до последней заколки! – бормотала она, швыряя в ведро все,
что могло ещё напоминать о сироте.
В мусор отправился и изрезанный пенал Тани
(особое мерси Нине), и акварельные краски, и школьные тетради, и подставка для
книг, и все прочие вещи, обнаруженные в деревянном шкафу лоджии. Тетя Нинель
избавлялась от них с методичной тщательностью, не снимая при этом с рук толстых
резиновых перчаток.
– Хватит с нас сюрпризов! Все в помойку!
Все! – повторяла она, разрывая в клочья школьный дневник Тани и яростно
утрамбовывая смятую бумагу в ведре.
Когда очередь дошла до портфеля – совершенно
кошмарного портфеля, который редко встретишь и у первоклассника, – из его
бокового отделения внезапно вывалилась обугленная деревяшка, на которой видны
ещё были остатки лака.
– А это ещё что такое? Какая-то мерзкая
палка! Понатаскала всякой дряни! – брезгливо скривилась тетя Нинель. Она
не узнала в этом обломке старый смычок от контрабаса, вспыхнувший в руках у
Тани во время полета.
Дурнева решительно сломала обугленную
деревяшку о колено и швырнула её в ведро. Она уже прицелилась, чтобы отправить
следом изношенные ботинки, как вдруг мусорное ведро задрожало, затряслось и...
тетя Нинель услышала звонкий голос, разом заполнивший всю лоджию:
"Ой, мамочка моя бабуся! С вами снова я –
неунывающий, всеми любимый и многих раздражающий комментатор Баб-Ягун! Играющий
комментатор, кстати, что вдвойне ответственно! Если кто-то собирается меня
сглазить – сразу забудьте об этом: меня подстраховывает Ягге. Кроме того, я
выпросил у Зубодерихи её лучший отражающий амулет!
Я сижу на своем любимом пылесосике,
заправленном превосходным мусором и русалочьей чешуей, и готовлюсь ко взлету.
До начала матча «Тибидохс – Гандхарвы» осталось ещё несколько минут.
На острове Буяне – э-э... на какой ладони я
написал шпаргалку? – замечательный июльский полдень. Солнце сияет, как
начищенный медный таз, а со стороны океана дует освежающий ветерок. Ангары
дрожат от драконьего рева. Из щелей валит густой черный дым, так знакомый всем
истинным любителям драконбола. Пару раз вместе с дымом наружу, вопя, вырывались
испарившиеся джинны. Лично меня это не удивляет: драконов давно не кормили, чтобы
они активнее охотились за нападающими противника.
Богатыри-вышибалы Усыня, Горыня и Дубыня сидят
между трибунами и гневно мычат, когда им кто-то случайно наступает на ноги.
Открою секрет этого мычания. Сегодня на всю троицу наложено немотное заклятие,
чтобы она, как это уже случалось прежде, не оглушала зрителей своими воплями.
Жаль, правда, что не существует заклинаний от рукоприкладства, иначе парочка
циклопов, пытавшихся прорваться на матч без белого билета – клянусь вам, все
защитные билеты белые! – не угодила бы в магпункт ещё до начала
игры..."
