Неожиданно где-то вдали, над светлой,
необъяснимо похожей на свернутую простыню бухтой что-то сиренево полыхнуло.
– Заклинание перехода! Они уже
здесь! – крикнул Сарданапал.
На стенах зашевелились.
Сводный хор привидений стал торопливо
распеваться. Поручик Ржевский страстно мычал, разогревая голосовые связки.
Недолеченная Дама, до глаз обмотанная шерстяным платком, кокетливо жаловалась
на зубную боль. Оркестр из циклопов и богатырей спешно вооружался трубами и
барабанами. Литаврист взял на изготовку медные тарелки и с предвкушением потер
ими друг о друга. На его лукавой роже читалось страстное желание производить
оглушающие звуки.
Послышались частые удары крыльев, и из тучи
вынырнул дракон. Он был гигантский, с отливающей серебром чешуей и выпученными
шафранными глазами. Подлетая к Тибидохсу, дракон заревел, как пароходная
сирена. Гоярын с вызовом откликнулся, сотрясая ангар мощными ударами хвоста.
Облетев над школой волшебства круг, дракон невидимок стал снижаться.
На стенах начали удивленно переглядываться и
перешептываться. Грянувший было оркестр озадаченно затих. Один только
литаврист, зажмурившийся от удовольствия и уже оглушенный, продолжал с чувством
грохать в тарелки.
ДРАКОН БЫЛ СОВЕРШЕННО ОДИН! Сколько тибидохцы
ни присматривались, так и не смогли различить рядом с ним ни одного мага.
Испугавшись, что заклинание перехода не пропустило их, Поклеп кинулся было
куда-то принимать меры, но тут зрители радостно зашумели.
– Они! Ах-ух-их-эх! – застонала
Верка Попугаева. Она стала карабкаться на зубец стены, явно намереваясь на
радостях сорваться, но Семь-Пень-Дыр вовремя подхватил её за ногу.
– Ох-ух-эх! Отставить панику! –
твердо сказал он.
Поклеп Поклепыч метнулся к ближайшей бойнице.
Прямо из пустоты, справа и слева от дракона, возникали фигуры в раздувшихся
желтых плащах. Каждый игрок сидел на длинной метле и приветственно махал
шляпой.
Пока тибидохские болельщики удивленно перешептывались,
пытаясь отыскать среди них Пуппера, почти у самого преподавательского
балкончика в воздухе прорисовались ещё двое. Один был крепкий молодой парень,
явно тренер или инструктор, но про него сразу все забыли. Разве что деликатная
Зубодериха подарила ему улыбку.
Зато сотни взглядов мгновенно обратились на
его спутника – невысокого, юркого паренька в форме и плаще невидимок.
– Гурий! Гурий Пуппер! – взвыла
толпа.
Стоило Пупперу опуститься на стену, как целая
толпа ринулась к нему за автографами. Началась настоящая давка. Шурасику мигом
оттоптали обе ноги, а Горьянова так притиснули к зубцу, что выдавили из него
весь пессимизм.
– Помогите! Мама, я жить хочу! –
завопил он крайне заинтересованным в выживании голосом.
Тем временем толпа поклонников сомкнулась
вокруг Пуппера. Тот и точно оказался свойским парнем. Каждому из двухсот пожал
руку, каждому приятно улыбнулся и каждому терпеливо представился:
– Пуппер. Гурий Пуппер. Команда
невидимок.
– Кайф! – прокомментировал Жора
Жикин. – Мне руку пожал сам великий Пуппер! Теперь я не буду мыть её
долгие годы!
Дусе Пупсиковой Пуппер то ли по рассеянности,
то ли ещё по какой-то непостижимой причине пожал обе руки и представился целых
два раза подряд. С его стороны это была роковая ошибка. Впечатлительная
Пупсикова возомнила себе невесть что и с воплем:
«Тискай его! Он такой лапочка!» – кинулась
Гурию на шею. Вслед за Дусей, не желая остаться на бобах, рвануло ещё девиц с
полсотни.
Пуппер попытался ретироваться, но было уже
поздно. Визжащие поклонницы сомкнулись над его звездным телом. Лишь спустя
десять минут он был извлечен изрядно помятым, со сплюснутым носом и ярким
отпечатком помады на лбу, похожим на контрольный выстрел. На Дусю Пупсикову он
теперь смотрел с ужасом. Дуся демонически улыбалась и явно прикидывала, не
превратить ли своего кумира в пряник. В руках она страстно комкала здоровенный
клок пупперовского плаща.
Наконец Сарданапалу удалось восстановить
порядок. Циклопы, спасая положение, поспешно заиграли туш. Привидения, кутаясь
в шали и цыганисто приплясывая, запели: «К нам приехал наш любимый Гурий Пуппер
дорогой!» Недолеченная Дама гремела в такт маленьким, украшенным лентами
бубном.
Это было очаровательно. Но, увы, старания
бедняг не были вознаграждены даже вялыми рукоплесканиями. Не успели привидения
дойти до слов «Свет ещё не видел красивого такого!», как прямо сквозь
призрачный хор бесцеремонно протиснулась Гробыня Склепова с хлебом-солью.
На её лице играла затаенная улыбка.
– Отведайте нашего каравая, гости
дорогие! Уж не побрезгуйте! – ласково попросила она, кланяясь Пупперу.
Гурий растерялся. Удивленно косясь то на
девицу с фиолетовыми волосами, то на поднос в её руках, он робко протянул руки
к блюду. Ободряя его, Гробыня заулыбалась ещё шире, ещё доброжелательнее.
Внезапно каравай полыхнул синим пламенем и
взорвался. Гурий Пуппер и Гробыня мгновенно покрылись копотью. Одежда у Гурия
дымилась. На черном, как у африканца, лице блестели только белки глаз.
Однако, надо отдать ему должное, даже в этих сложных
обстоятельствах Гурий повел себя как истинный джентльмен.
– Пуппер, Гурий Пуппер. Команда
невидимок, – представился он, медленно сползая вдоль крепостного зубца.
Тренер с беспокойством вцепился в своего
лучшего игрока и утащил его со стены. За ними, то и дело оглядываясь, спешила
остальная команда. Торжественная встреча была сорвана.
К застывшей Гробыне подошла Зубодериха.
– Милочка, прислушайтесь к моему совету!
Все-таки я опытней вас и кое-что понимаю в жизни. В следующий раз, когда
соберетесь сварить приворотное зелье, очень осторожно пользуйтесь
разрыв-травой, – поджимая губы, сказала она.
Трусливо закивав, Гробыня попятилась и...
налетела на взбешенного Поклепа, мчавшегося к ней в сопровождении не менее
яростного джинна Абдуллы. Оба потрясали своими речами, которые так и не сумели
произнести.
– Из-за тебя я опять не произнес свою
речь! Жаль, нельзя перевести на темное отделение во второй раз! Марш сейчас же
копать дождевых червей для фарша грифонам! – прошипел завуч.
– И попробуй снова попросить у меня книгу
из закрытого фонда! Я тебя саму в книжный шкаф упеку! На тысячу лет! –
взвизгнул джинн Абдулла.
Гробыня убито поплелась со стены.
– Рано радуетесь! Игра ещё не сыграна.
Все равно Пуппер от меня не уйдет, – утешающе бормотала она себе под нос.
* * *
