– Ты слышала, русалка? Она не шпионка!
Чума-дель-Торт не знала про лекарства и про Тарараха. Но что маг делает под
водой? Я не люблю, когда в моем озере купаются.
– Я не купалась! Я летела и упала с
пылесоса! – едва выговорила девочка. В глазах у неё потемнело. Она
задыхалась.
– Очень мило! Так это твой пылесос
распугал нам всех лягушек? Хамство это, милочка, и больше ничего! Хамство а-ля
натюрель! – заявила русалка.
Похоже, до того как утонуть, она говорила
по-французски.
– С пылесоса, говоришь, упала? А куда ты
летела? Только не ври, что играла в тухлобол, – с подозрением спросил
водяной.
– Я летела в сторожку Древнира! Ясно вам,
зануды? В сторожку! Я должна раздавить Пиявку?! – крикнула Таня.
Девочка уже не задумывалась, стоит ей скрывать
правду или нет. Она захлебывалась. Защитная магия кольца иссякала. На крик Таня
потратила последние запасы воздуха. Она покачнулась и упала, грудью ощутив
упругое давление воды.
«Ну вот и все! Как нелепо!» – было её
последней мыслью.
Земля дрогнула. Где-то в дурной бесконечности
черепаха раздраженно шевельнула складчатой головой, смахнув нескольких самых
настырных истуканов. Таня открыла глаза.. Она лежала на берегу рядом со
сторожкой. Неподалеку сидел водяной и ковырял у себя в ухе сломанным камышом.
– Оклемалась? – поинтересовался он.
Кашляя, Таня перевернулась на живот. Водяной сплюнул в пруд.
– Оклемалась. Опять я русалке
проспорил, – утвердительно сказал он.
– Почему вы меня спасли? Может, я
шпионка?
– Ты не шпионка. Шпионке не было бы
известно про Пиявку – это наша главная тайна. А ты знала и не рассказала Чуме.
Тебе можно доверять, – пояснил водяной, срывая новую камышину. Старая
провалилась в ухо и извлечь её не удалось.
– Но почему Пиявка ваша тайна? Вы её
оберегаете? Зачем?
– Наказ Древнира... Когда-то давным-давно
он велел нашим предкам охранять сторожку и печь. Но то же самое он велел и
лешим. Поэтому мы с ними и враждуем, Это ж надо было: доверить тайну таким
пентюхам! Да что они могут, эти лешие?
Таня привстала на локтях. Сторожка Древнира
равнодушно смотрела на озеро слепыми окнами. На траве, вздрагивая отвисшей
кожей на подбородке, сидели изумрудные ящерицы.
На опушку, переваливаясь, вышел лешак, похожий
на скрипучую еловую колоду, Он стоял и с равнодушием существа, рожденного чащей
и буреломом, смотрел в их сторону. Водяному это не понравилось. Он встал и,
шлепая ластами, направился в пруд.
– Ладно, поплыл я. Удачи тебе, девчонка!
Не церемонься с Пиявкой! И, того, смотри в оба! Наши поговаривают, в сторожке
живет призрак, – сказал он и, поджав ноги, нырнул.
По воде разбежались круги. Заквакали лягушки.
Тане холодно было лежать на земле. Ее била
дрожь, Она встала и, обойдя сторожку, приблизилась к окну. Вопреки
ожиданиям, – проникнуть внутрь не составило труда. Девочка животом
перевалилась через подоконник и сползла на пол уже с другой стороны. Сверху,
сквозь потолок, просвечивал каркас крыши.
Печь белела, как каменное лицо, припудренное
штукатуркой. Закрытая дверца раскалилась от жара.
Таня сделала шаг. Потом ещё шаг и еще... Но
вот чудо! Печь не приближалась. Напротив, с каждым новым шагом она будто
отодвигалась. Встревожившись, девочка побежала к ней со всех ног. Она и
опомниться не успела, а печь уже замаячила в отдалении крошечным пятнышком.
Сторожка Древнира раздвинулась изнутри, разрослась, вобрав в себя тайну пятого
измерения.
Таня остановилась.
«Стоп! В прошлый раз так не было... Хотя в
прошлый раз Пиявка только ещё заползала в огонь», – вспомнила она.
Поразмыслив, Таня предприняла ещё одну
попытку. Повернулась и пошла задом наперед. Бесполезно. Добрых десять минут
малютка Гроттер то пятилась, то металась по комнате зигзагами, то пыталась
ползти, то, надеясь обмануть заклинание, устремлялась в сторону,
противоположную печи. Бесполезно. Никакие уловки не помогали. Словно дразня её,
печь то оказывалась совсем рядом, то удалялась скачками, поочередно возникая во
всех углах комнаты и жарко улыбаясь пышущей дверцей.
Таня опустилась на пол и подперла голову
руками, Ей было. холодно и плохо. Никогда прежде она не ощущала себя такой
слабой, такой бесполезной! Даже когда Пипа запирала её на балконе. Неужели она
проиграла? Неужели все бесполезно? Столько стараться, едва не утонуть в пруду –
а все для чего? Чтобы, оказавшись в сторожке, не суметь даже приблизиться к
печи!
Внезапно резкий порыв ветра ворвался в выбитые
рамы сторожки. Огонь в печи загудел. Мгновенный вихрь швырнул Тане в лицо песок
и мокрые осенние листья.
Таня вскочила и протерла глаза. Недалеко от
печи появился большой стол. На столе стоял бронзовый подсвечник: лебедь,
держащий в клюве три кувшинки.
За столом сидел старец и, склонившись над
пергаментом, писал что-то гусиным пером, изредка окуная его в чернильницу. Его
желтоватая борода – намного длиннее, чем у академика Сарданапала, –
свободно стекала вниз и петлями обвивала ножки стула. Правда, в отличие от
сарданапаловой, борода была вялой, ленивой и шевелилась еле-еле. Сквозь старца
смутно проглядывала дальняя стена с зелеными язвами на сырой штукатурке.
Таня поняла, что это может быть только
Древнир. Он был так стар и морщинист, что профессор Клопп в сравнении с ним
сошел бы за завидного жениха. Таня нерешительно приблизилась к призраку и
кашлянула. Призрак поднял голову. Теперь он смотрел прямо на девочку, но так
отрешенно, что она сообразила: Древнир не видит её. Их разделяло нечто больше,
чем пространство, – между ними были века.
Таня склонилась над столом. Теперь их лица –
прозрачное лицо Древнира и лицо девочки – почти соприкасались. Она ощущала
исходившие от призрака токи. Волосы на её голове зашевелились, как от
наэлектризовавшейся расчески.
– Вы слышите? Я дочь Леопольда Гроттера!
Это я тогда выпустила титанов! А теперь Тибидохс вновь на краю гибели. Я должна
раздавить Пиявку, понимаете? Или Чума-дель-Торт возьмет верх и откроет Жуткие
Ворота! Уничтожит Тибидохс, Сарданапала – всех! – настойчиво произнесла
она.
Лицо Древнира осталось таким же безмятежным.
Он словно стоял на краю вечности, разглядывая её причудливые спирали. Прошлое,
настоящее, будущее – ничего не было для него тайной. Призрак опустил голову и
вновь заскрипел пером, заполняя строку за строкой. Таня подумала уже, что он не
слышит, как вдруг Древнир, не обращаясь ни к кому, загадочно произнес:
– Лишь огонь поможет приблизиться к огню!
