Затем они снова затопали, и из-за двери до меня донеслось нервное, прерывистое дыхание, звякнули подвешенные на ремне ключи.
Я услышал, как открывается дверь кабинета. Затем раздался полувыкрик-полушепот:
— Мелвин, Мелвин — сюда!
— Иду!
Я понял, что настало мое время. Переведя пистолет в боевую позицию, я взялся за дверную ручку и осторожно повернул ее. Потом вышел в прихожую.
Мелвин стоял в двери кабинета, спиной ко мне. Он был еще совсем молодой, среднего роста. Сделав пару широких шагов, я левой рукой обхватил его лоб, дернул голову назад и ткнул ствол ему в шею. Ровным голосом, который совершенно не соответствовал моему настроению, я сказал:
— Брось оружие, Мелвин. И не вздумай меня дурить. Брось немедленно.
Мелвин опустил руку к бедру и бросил пистолет на пол.
Мне было не видно, достал ли его напарник свой пистолет. В кабинете было по-прежнему темно. От их мигалки не было никакого проку. Мы с Мелвином почти полностью загораживали падающий из коридора свет. Я надеялся, что он уже снял кобуру, потому что полицейских учат не пугать детей. А он не мог не видеть, что перед ним одинокий беззащитный ребенок.
— Включи свет, Келли, немедленно! — крикнул я.
Никакой реакции.
— Келли, включи свет.
Я услышал ее шажки. Раздался щелчок, и вспыхнул свет.
— А теперь подожди там.
Я увидел, что веки у нее покраснели и распухли.
В глубине кабинета стоял человек, словно сошедший с рекламы «Мишлен».
[63]
Весил он стоунов пятнадцать, и, на взгляд молодого человека, до пенсии ему оставалась всего пара лет. Кобуру он не снял, и его рука опустилась к пистолету.
— Не надо! — произнеся. — Скажи ему, Мелвин. — Я подтолкнул парня дулом в шею.
— Я облажался, Рон, — выдавил Мелвин.
— Рон, не делай ошибки. Тут не из-за чего разводить стрельбу. Это того не стоит.
Я буквально видел, о чем так усиленно думает Рон. Он думал о жене, о своей ипотеке и о шансах снова увидеть пакет с пончиками.
Включилась переносная рация Мелвина.
— Шестьдесят второй, шестьдесят второй, продолжаете наблюдение? — отчеканила диспетчерша.
Это не было похоже на вопрос — скорее, на беспрекословный приказ. Здорово, должно быть, иметь такую жену.
— Это ты, верно, Мелвин? — спросил я.
— Да, сэр, это мы.
— Мелвин, скажи им, что у тебя порядок, хорошо? — Я еще сильнее вдавил дуло пистолета ему в шею, чтобы подчеркнуть суть ситуации. — Предохранитель снят, Мелвин, и я держу палец на спусковом крючке. Просто скажи им, что все в порядке. Не из-за чего выкобениваться, приятель.
— Я скажу, — выпалил Рон.
— Шестьдесят второй, отвечайте, — последовал очередной приказ.
— Подними правую руку и отвечай левой, — сказал я. — Келли, веди себя потише, ладно?
Она кивнула. Рон включил свою рацию.
— Привет, дежурная. Мы проверили. Полный порядок.
— Роджер, шестьдесят второй, ваш рапорт принят в двадцать два тринадцать.
Рон отключился.
Келли тут же ударилась в рев и рухнула на пол. Я застрял в дверях, тыча пистолетом в шею Мелвина, а Рон, оружие которого было все еще в кобуре, стоял лицом ко мне посреди кабинета.
— В конце концов, Рон, если ты не примешь мои условия, то погибнет Мелвин, а потом и ты. Понял?
Рон кивнул.
— Хорошо, Рон. А ну-ка, повернись.
Он повернулся.
— А теперь на колени.
Он опустился на колени. Он был в четырех футах от Келли, но, пока девочка оставалась на месте, она не находилась на линии огня.
С Мелвина пот катил в три ручья. Моя рука соскальзывала с его лба. Несколько капель даже упало на пистолет. Его рубашка так намокла, что мне стали видны очертания бронежилета под ней.
— Рон, левой рукой достань пистолет, — сказал я. — Очень медленно, и только большим и указательным пальцами. А потом брось его слева от себя. Ты меня понял, Рон?
Рон кивнул.
— Скажи ему, Мелвин, скажи, чтобы без фокусов.
— Без фокусов, Рон.
Рон мягким движением достал пистолет из кобуры и бросил на пол.
— А теперь левой рукой возьми наручники и брось назад. Понял?
Рон повиновался. Я обратил внимание на Мелвина, которого стало трясти.
— Не переживай, — сказал я ему на ухо, — жить будешь. Еще внукам своим расскажешь об этом. Просто в точности делай, что я скажу. Понял?
Мелвин кивнул.
— Теперь ложись, Рон, — сказал я, повернувшись к нему. — На пол, лицом вниз.
Рон распластался на полу, раскинув руки, и теперь был под контролем.
— Вот что я сделаю дальше, Мелвин: отступлю на шаг назад и больше не буду тыкать пистолетом тебе в шею, но все равно буду целиться в голову, так что не умничай. Как только отступлю назад, скажу тебе, чтобы ты встал на колени. Понял меня?
Он кивнул, и я быстро сделал шаг назад. Я хотел поскорее оказаться от него на расстоянии вытянутой руки; мне вовсе не хотелось, чтобы он выкинул что-нибудь геройское — выхватил пистолет или выбил его у меня из рук.
— Хорошо, теперь на колени, потом ложись. Как Рон. Протяни руку к Рону.
Теперь оба лежали ничком, соединив руки. Я обошел их сзади, подобрал наручники и, ткнув пистолет в ухо Мелвину, приковал его левое запястье к правому запястью Рона. Затем вытащил наручники Мелвина, отступил назад и сказал:
— Теперь изогнитесь и соедините точно так же ваши свободные руки. Поняли меня? Поверьте, ребята, я хочу со всем поскорее покончить. Просто мне нужно вырваться отсюда.
Я закончил процедуру. Наконец оба оказались под полным контролем. Вытащив у них бумажники, я бросил их в сумку. Затем взял рацию Мелвина, вытащил батарейку из передатчика Рона и тоже отправил в сумку. Потом достал моток ленты. Сначала я связал им ноги, затем головы. И последний штрих — обмотал им пленкой шеи и заклеил рты. Проверил, могут ли оба дышать носом, потом отволок в коридор — нелегкая работа, но мне не хотелось, чтобы они видели, что я буду делать дальше.
Я поглядел на Келли, вжавшуюся в стену кабинета. Вид у нее был трогательный и жалкий. Должно быть, в ее глазах все это выглядело ужасно. Она так предвкушала возвращение — и вот оказывается, что это совсем не тот дом, который она ожидала увидеть. Исчезла не только семья; все родное, к чему она так привыкла, насквозь пропиталось химикатами, было грубо сдвинуто в сторону или попросту отсутствовало.
