От этих мыслей меня оторвал внезапный стук в дверь и нервное:
— Ник!
Я быстро, даже не глядя, открыл дверь и впустил стремглав ворвавшуюся Келли. Потом закрыл дверцу, запер ее, подхватил Келли и отнес к унитазу.
Опустил крышку, и мы рядышком уселись на ней.
— Хорошо сработано! — шепнул я, улыбаясь.
Келли выглядела одновременно взволнованной и испуганной. Я нервничал не меньше, так как понимал, что в любую минуту все может полететь в тартарары.
Так оно и случилось. Из-за двери туалета донесся крик:
— У меня украли сумку! Где Луиза? Луиза!
Девочка вышла из своей кабинки и расплакалась:
— Мамочка! Мама!
Я слышал их пронзительные крики, когда они выбегали из туалета. Выходить прямо сейчас было нельзя. Люди будут присматриваться к каждому. Лучше просто посидим и полюбуемся на паспорта.
Выяснилось, что мы только что обворовали миссис Фиону Сэндборн и ее семью. Прекрасно, за исключением того, что мистер Сэндборн был совершенно не похож на мистера Стоуна. Не важно, потом что-нибудь придумаю. Более серьезная проблема состояла в том, что имена обоих детей были вписаны в родительские паспорта.
Я вытащил из сумки деньги и очки. Бачок находился в стене. Спрятать сумку было некуда. Я встал и велел Келли подойти к двери и слушать.
Мать нашла полицейского. Я представил, какая сцена разыгрывается снаружи. Вокруг образовалась небольшая толпа. Коп мог записывать показания, звонить диспетчеру, проверять другие кабинки. Я весь вспотел.
Я стоял у дверцы и ждал; казалось, прошел целый час. Келли, преувеличенно осторожно ступая на цыпочках, вошла в кабинку; я наклонился, и она шепнула:
— Уже порядок?
— Почти.
Затем я услышал стук и грохот. Кто-то распахивал дверцы свободных кабинок и стучался в занятые. Они либо искали вора, либо, скорее всего, сумку, припрятанную после того, как вытащили деньги. В любой момент они могли добраться до нашей кабинки.
Времени на раздумья не оставалось.
— Келли, если они постучат, ты должна им ответить. Я хочу, чтобы ты…
Тук-тук-тук.
Эхо превратило тихий стук в грохот тюремной двери.
— Алло. Полиция. Кто-нибудь есть?
Коп попытался повернуть ручку.
Я быстро отодвинул Келли к унитазу и шепнул:
— Скажи, что скоро выйдешь.
— Я скоро выйду! — крикнула она.
Ответа не последовало, просто то же самое повторилось у дверцы соседней кабинки. Опасность миновала — по крайней мере, мне этого хотелось.
Оставалось только спрятать пистолет и обоймы. Это было просто. Я положил их в сумку Фионы и смял ее; получился сверток, который можно будет засунуть в любой мусорный бачок.
Прошел еще час, прежде чем я решил, что можно выйти, не подвергая себя опасности.
— Теперь тебя зовут Луиза, поняла? — повернулся я к Келли. — Луиза Сэндборн.
— Поняла.
Казалось, она совершенно спокойна.
— Луиза, когда через минуту мы выйдем отсюда, я хочу, чтобы ты вовсю улыбалась и держала меня за руку, — сказал я и взял сумку. — Ладно, пошли!
— Значит, в Англию?
— Конечно! Но прежде всего надо сесть в самолет. Кстати, ты была великолепна… отлично сработано!
Мы пришли в зал для отбывающих в 11.30. Еще несколько часов до первого рейса до Хитроу в 17.10.
По номерам, приведенным в журнале, я по очереди обзвонил все авиалинии на предмет наличия посадочных мест. Билеты на рейс «Бритиш эруэйз» были полностью раскуплены. То же с рейсом 918 «Юнайтед эруэйз» в 18.10, «Бритиш эруэйз» в 18.10 и «Юнайтед» в 18.40. Наконец мне удалось отыскать два свободных места в самолете компании «Верджин Атлантик», отбывающем в 18.45, и сообщить все подробности, касающиеся мистера Сэндборна, который сейчас находился на пути в аэропорт. Оплата была произведена благодаря любезности Большого Аля и его кредитной карточке, на которую он оформлял машину.
Я прошелся мимо окошка «Верджин» и обнаружил, что билетная касса откроется только в 13.30. Итак, еще полтора часа сидеть и потеть.
Терри Сэндборн был чуть постарше меня, и волосы его у концов начали седеть. У меня волосы были по мочку уха и каштановые, без проседи. К счастью, его паспорт был выдан четыре года назад.
К неописуемому удовольствию Келли и владельца парикмахерской терминала, я подстригся под ноль и теперь был похож на американского морского пехотинца.
Затем мы пошли в магазин, и я купил упаковку болеутоляющего.
Все время я не переставал надеяться, что полиция сочтет мотивом кражи деньги и не станет продолжать расследование, предоставив Сэндборнам подать заявление об утере карточек и паспортов. Я не хотел бы, чтобы у билетной кассы на меня накинулись копы каждый весом по центнеру.
До ее открытия оставалось полчаса. Надо было сделать еще одно дело.
— Келли, нам придется ненадолго зайти в туалет.
— Но мне не хочется.
— Просто мне нужно переодеться. Пошли, посмотришь.
Пройдя в туалет для инвалидов, мы зашли в кабинку и заперлись. Я достал очки Фионы. У них была золотая оправа, а стекла — толстые, как донышко бутылки из-под кока-колы. Я примерил их. Оправа была маловата, но смотрелись они отлично. Обернувшись к Келли, я свел глаза к переносице. Потом мне пришлось утихомиривать ее, чтобы она так громко не смеялась.
Я вытащил из нашей сумки болеутолящее.
— Сейчас приму эти таблетки и сделаюсь больным. Но так нужно, поняла?
— Ну, тогда давай, — нерешительно ответила она.
Я принял шесть капсул и подождал. Сначала меня бросило в жар, потом в холод. Я поднял руки — показать, что все в порядке, и шесть пончиков и кофе изверглись из меня в унитаз.
Келли изумленно следила за происходящим, пока я умывался над раковиной. Потом посмотрел на себя в зеркало. Как я и рассчитывал, я был весь бледный и в холодном поту, что соответствовало моему состоянию. Я принял еще две капсулы.
У длинного ряда окошек трансатлантических перелетов стояли всего несколько клиентов, билеты продавала только одна кассирша. Когда мы подошли, она что-то писала, опустив голову.
Это была красивая негритянка лет двадцати пяти, с распущенными волосами, собранными в пучок на затылке.
— Добрый день, моя фамилия Сэндборн. — Из-за рвоты голос у меня стал низким и хриплым. — На меня должны были оставить два билета. — Я старался выглядеть дерганым, как человек, которому действительно не по себе. — Надеюсь, зять заказал их.
Я с мольбой возвел глаза к потолку.
— У вас есть номер заказа?
