– Она… э-э… я точно не помню, что она
сказала… смысл был такой, чтобы он дунул на меня! Она натравила его! Это же
ясно! – выкрикнул Поклеп.
Он устремил на Медузию яростный взгляд, но она
не слишком испугалась его ледяных буравчиков.
– То есть вы утверждаете, что Татьяна
Гроттер крикнула примерно так: «Гоярын, дунь на Поклеп Поклепыча так, чтобы он,
как кегельный мяч, пролетел по воздуху триста метров, посшибал все строительные
леса и впечатался носом в раму кабинета Сарданапала», – уточнила Медузия.
Сарданапал невольно улыбнулся.
– А ведь, правда, все так и было, –
сказал он. – Поклеп, разбив стекло, влетел прямо ко мне в кабинет, а на
шее у него висела оконная рама. И он прямо с ходу заорал: «Я сотру эту Гроттер
в порошок! Она меня чуть не прикончила!»
Медузия подошла совсем близко к Тане и присела
рядом с ней на корточки.
– Теперь мы выслушаем тебя, –
продолжала она. – Что ты можешь сказать в свое оправдание? Заметь, что
речь теперь идет о твоей дальнейшей судьбе. Останешься ли ты среди нас или…
сама знаешь, каким может быть это «или»…
У Тани запершило в горле.
– Я… я не хотела… – пробормотала
она. – Я только помню, что меня ослепили фонарем. Потом я испугалась, что
Гоярын испепелит Поклеп Поклепыча. Гоярын стал раздуваться, стал огромный, как
гора… И я что-то крикнула, а вот что, уже не помню…
Голос у нее сорвался. Она замолчала, поняв,
что сейчас разрыдается. Медузия ободряюще положила руку Тане на плечо.
– Милая девочка! Ты не помнишь, зато это
помнит один из джиннов, – сказала она. – Ты крикнула: «Только не
огнем! Лучше дымом!» Другими словами, ты понимала, что дракон уже не может не
выдохнуть, иначе он просто взорвется. Огонь или дым – что-то одно… Поклеп, ты
хотел бы, чтобы на тебя дохнули огнем?
Завуч хмуро промолчал.
– Значит, не хотел бы? – уточнила
Медузия. – Учитывая, что ты был не защищен упырьей желчью, ты немедленно
превратился бы в пепел – вот и все дела. В данном случае дым был куда как
предпочтительнее, несмотря даже на то, что рама в кабинете почтенного академика
до сих пор не вставлена…
– А я боюсь сквозняков! – добавил
Сарданапал.
Взбешенный Поклеп ощутил, что жертву уводят у
него прямо из-под носа.
– Но она отправилась ночью в ангар! Она
не имела права вообще туда идти! – крикнул Поклеп. – Мы искали ее по
всему Тибидохсу! Мы подняли на поиски всю школу!
– А вот это уже серьезный
проступок, – согласился Сарданапал. – И за него Таня Гроттер,
безусловно, понесет наказание. Мы с доцентом Горгоновой обдумаем, какое именно.
Но в мир к лопухоидам она сослана не будет, это уже ясно…
Разочарованный Поклеп Поклепыч даже подскочил
на месте. Его маленькие глазки выкатились от злости и стали совсем рыбьими.
Похоже, он ожидал совсем другого решения.
– Вы делаете большую ошибку, Сарданапал!
Эта Гроттер… мало вам, что она уже выпустила титанов? Она нарушает все школьные
правила, своевольничает… Если ее не наказать, скоро тут в школе все будут
ходить по потолку, не только привидения!
– И неудивительно! Ведь даже почтенные
завучи подают им такой пример, вышибая головами рамы! – негромко сказала
Медузия.
– ЧТО? Я ПОДАЮ ПРИМЕР?
На миг Тане показалось, что Поклеп сейчас
бросится на Медузию, но этого не произошло. Завуч резко отвернулся и отошел к
окну, угрожающе прошипев:
– Ладно! Я еще разберусь с этой Гроттер!
Я глаз с нее не спущу! Вы поймете, как глупо верить этой девчонке…
Таня растерянно посмотрела на Сарданапала, и
ей почудилось, что академик ободряюще подмигнул ей, словно призывая ее особенно
не волноваться. Однако, когда он заговорил, голос его был строже, чем обычно:
– Ступай на занятия! Мы сообщим, какое
взыскание будет на тебя наложено. И впредь попытайся относиться к школьным
правилам с большим уважением!
Золотой сфинкс, мягко ступая, пошел по ковру,
провожая девочку к дверям. Медузия вышла вслед за ней.
– Погоди! Мой смычок еще у тебя? –
спросила она.
– Да, – подтвердила Таня, опасаясь,
что Медузия заберет его в наказание за проступок.
– Не бойся. Я не отниму у тебя смычок,
хотя, возможно, и стоило бы лишить тебя полетов. Но мы, тем не менее, выберем
тебе другое, более приемлемое наказание, – успокоила ее доцент
Горгонова. – Я хотела спросить тебя о другом. Как ведет себя смычок в
воздухе?
Таня попыталась вспомнить свои ощущения.
– Он отличный. Лучше прежнего, но я еще
не совсем к нему привыкла. Он очень своенравный… Иногда мне кажется, что он сам
принимает решения, куда лететь и что делать. Будто бы не я управляю им, а он
мной, – сказала Таня.
Медузия задумчиво облизала губы.
– Но, когда ты сконцентрируешься, ты
все-таки берешь над ним верх? – уточнила она.
– Когда сконцентрируюсь, да.
– Ясно, – кивнула Горгонова. –
Почему-то мне так и показалось, когда я недавно случайно видела вашу
тренировку… Больше ты ни о чем не хочешь рассказать?
– Да нет, ни о чем.
– Тогда удачи. И постарайся быть более
дисциплинированной. Если ты совершишь действительно серьезный проступок, мы с
Сарданапалом не сможем выгородить тебя, имей в виду!
Преподавательница нежитеведения, прищурившись,
посмотрела на Таню и вернулась в кабинет.
А Таня вдруг сообразила, что ничего не
рассказала Медузии о шипе, который обнаружила в шее у Гоярына. О шипе, который
теперь, спрятанный, лежал у нее под матрасом. Девочка хотела вернуться в
кабинет к академику, но золотой сфинкс, успевший уже вспрыгнуть на двери,
слегка оскалился, всем своим видом показывая, что не пустит ее.
Таня пожала плечами и, обозвав про себя
сфинкса глупой кошкой, помчалась на снятие сглаза. Зубодериха терпеть не могла
опоздавших. Против самых злостных она даже применяла торопыжный сглаз. Все
сглаженные до конца дня могли перемещаться только бегом, причем в такой спешке,
что врезались носами в косяки дверей и опрокидывали стулья. Был даже случай,
когда один туповатый второклассник, поклонник Гробыни, едва не захлебнулся
супом, второпях пытаясь поглощать его сразу двумя ложками.
С другой стороны, склеповские поклонники
всегда бывали с приветом. Некоторых из них даже сглаживать не требовалось.
