Таню такая перспектива не привлекала. Она
слишком хорошо знала купидонов, чтобы быть уверенной: они раскокают контрабас в
пять минут.
– Один купидончик его не дотащит, –
сказала она. – А двоих или троих вызвать – они такой шум поднимут, что всю
школу перебудят. Да еще начнут Гробыню щекотать и Черными Шторами ее
обматывать… Придумай что-нибудь другое!
Она осторожно свесилась через перила и
заглянула вниз. Выигрывал все тот же жуликоватый циклоп. Двое других послушно
подставляли лбы, на которых успели уже вздуться шишки. Таня напряглась,
вспоминая нужное заклинание, которому не так давно обучала их на уроке Медузия.
– Бумазейкус выползанус! – прошептала
она.
Жуликоватый циклоп озадаченно зашевелил
лопатками, ощутив между ними легкое щекотание. Вначале из-под воротника выползла
крестовая дама, за дамой десятка, а потом и бубновый туз. Карты скользнули по
бритому затылку циклопа и, точно злоупотребившие нектаром мотыльки,
легкомысленно запорхали у него перед носом. Приятели циклопа тупо уставились на
них, не сразу сообразив, откуда взялось это пополнение к колоде. Все испортил
сам жулик, который, шмыгая носом, стал стыдливо отмахиваться от карт и даже
попытался порвать крестовую даму на мелкие кусочки.
– Караул! Убивают! – завизжала
крестовая дама, колотя циклопа веером по пальцам. – Бей его, ребята! Он
шулер!
Два других циклопа переглянулись. На их
плоских лицах разом отразилась одна и та же глубокая мысль. Они медленно
поднялись.
– А-а! Не подходи, зашибу! –
провинившийся циклоп суетливо схватился за дубину.
В следующий миг клубок из трех сцепившихся
циклопов покатился вниз, сшибая на своем пути все заклинания Поклепа, а следом
за ним торопливо бежали Таня, Ванька и Баб-Ягун, пыхтящий под тяжестью
пылесоса, стукавшего его по коленкам.
– И зачем я купил пылесос без колесиков?
Вот осел! – ругал себя Баб-Ягун.
Перешагнув через трех жалобно квакавших
лягушек, одна из которых держала во рту крестовую даму, друзья знакомыми
коридорами вернулись на жилой этаж.
Там все было тихо. Их ночное путешествие сошло
незамеченным.
Глава 11
«Гряллиум пуллиум» и «малютка Клоппик»
Утром Таня проснулась от дикого вопля Гробыни.
Забившись в угол кровати, ее соседка показывала дрожащей рукой на Черные Шторы.
– В чем дело, Склеп? Опять Гломов в
подтяжках приснился? – зевнула Таня.
После ночного путешествия голова была тяжелой.
Веки словно налились свинцом.
– Это не Гломов! Мне этого не
снилось! – крикнула Гробыня.
Таня бросила взгляд на окно и оцепенела. На
Черных Шторах неподвижно замерла желтая старуха с высохшим лицом и пустыми
глазницами. Ее отрубленные руки тянулись к Тане. Черные Шторы хихикали,
довольные, что смогли поймать такой редкостный сон.
– Дрыгус-брыгус!– крикнула Таня,
выбрасывая зеленую искру.
Черные Шторы дрогнули. Старуха с них исчезла.
Однако долго еще Таня не могла прийти в себя. Ей все мерещились отрубленные
руки и пустые глазницы Чумы-дель-Торт…
ПОЧЕМУ ОНА ВИДЕЛА ТАКОЙ СОН? Этого Таня никак
не могла понять.
Очередной урок по снятию сглаза, первый в тот
день, в пятницу, 13 февраля, начался как-то необычно. В руках у Зубодерихи не было
привычной книжки стихов, да и сама она выглядела совсем другой – отрешенной и
сосредоточенной. Стекла на ее выпуклых очках казались толще, чем обычно.
Не для того ли, чтобы спрятать глаза?
Таня сразу прогнала эту мысль, хотя неприятный
осадок все равно остался.
Под мышкой Зубодериха держала черный классный
журнал. Журнал негромко бормотал что-то – он вообще был слегка с придурью. Так,
во всяком случае, утверждал Баб-Ягун.
– Начнем, как всегда, с проверки
домашнего задания! – сказала Зубодериха.
Она небрежно подбросила журнал, и он принялся
стремительно летать над классом, зависая на несколько секунд над макушкой
каждого ученика. Его страницы шелестели. Длинное гусиное перо что-то быстро
записывало, то и дело ныряя в чернильницу. Ребята невольно втягивали головы в
плечи.
– Сейчас Гломова по макушке
огреет! – хихикнула Дуся Пупсикова.
Все уже так привыкли к тому, что журнал всегда
расправляется с Гуней, что сам Гломов больше всех озадачился, когда, миновав
его макушку, журнал с чувством хлопнул по лбу Гробыню.
– А меня за что? Я все сделала! –
возмутилась Склепова.
«Чукару курачукару?» – негромко пропищал
журнал и вернулся к Зубодерихе.
Та мельком просмотрела выставленные отметки и
кивнула.
– Как вы помните, я обещала, что мы будем
проходить роковую порчу, – утвердительно произнесла она. – Так вот,
сегодня тот самый день. А чтобы вы относились к теме серьезнее, я одолжила у
Поклеп Поклепыча кое-что из реквизита…
Зубодериха щелкнула пальцами. Дверь
распахнулась, и в класс вкатился большой дубовый гроб. Крышка откинулась, и
стало видно, что гроб пуст.
– Ух ты какой… Вот бы полежать! –
восторженно выдохнула Склепова, переставая тереть лоб.
Она знала толк в хороших гробах, недаром ее
родители-лопухоиды работали в конторе «Ритуальные услуги». Возможно, от них
Гробыня и унаследовала свой черный юмор и коллекцию идиотских шуточек.
Кое-кто захихикал. Зубодериха нахмурилась:
– На вашем месте я бы воздержалась от
смеха. Вполне возможно, что к концу урока в этом гробу окажется кто-то из вас.
Скорее всего тот, кто не будет соблюдать моих рекомендаций или не дослушает до
конца объяснений. Поверьте, что роковаяпорча – не просто заурядный сглаз, с
которым может справиться всякий, кроме Гломова… Гломов, ты что, не понял?
Перестань поджигать боевыми искрами парту!!! Останешься после урока и будешь ее
красить!.. Если, конечно, доживешь!
Гуня пискнул и выронил кольцо.
– Роковая порча – это самое страшное, что
существует в современной черной магии, – спокойно продолжала
Зубодериха. – Она входит в список ста запрещенных заклинаний Древнира.
Обучать этим заклинаниям запрещено, однако, к сожалению, многим магам еще
известно, как ее накладывать. Именно поэтому мы и проходим роковую порчу на
снятии сглаза.
– Прямо в первом классе? – осторожно
спросила Рита Шито-Крыто.
Зубодериха, прищурившись, посмотрела на нее и
поправила очки. Похоже было, что она сомневается, стоит ли ей отвечать. Но
остролицая Рита была одной из любимых ее учениц, и Зубодериха смягчилась:
