– Зачем же прятать? Вот они! –
Сарданапал показал на стоявших полукругом ребят.
Маленькие глазки главного бабая на миг
задумчиво остановились на Семь-Пень-Дыре и совсем уже без интереса скользнули
по остальным. Таня со стыдом ощутила, что их даже не приняли всерьез. Бабаи
смотрели на них как на пушечное мясо, из которого завтра сделают фарш.
Амат неторопливо снял с шеи кожаный шнурок, на
котором висел прозрачный камень, похожий на большую каплю янтаря.
– Старина, давай спорить, что мой команда
победить! Я ставить свой Амулет Истин! Он багроветь, когда при нем кто-то
говорить ложь! Если я проиграть, я отдать его тебе. Если же проиграть твой
команда, ты отдать мне свой Перстень повелителя духов! – предложил он.
Таня почувствовала, что Сарданапал на миг
растерялся. Его перстень был достоянием всего Тибидохса. Без него школа
волшебства утратит значительную часть своей охранной магии. Однако отказаться
от пари значило показать, что он не верит в собственную команду. Как же ребята
смогут играть после этого?
– Идет, – кивнул академик. –
Мой перстень против Амулета Истины.
Бабай надулся от удовольствия. Можно было
подумать, что магический перстень уже у него на пальце.
– Завтра мы будем расколошматить вас в пук
и прах! – убежденно воскликнул он.
Несмотря на серьезность положения, усы
Сарданапала насмешливо запрыгали.
– То-то и оно, что в пук! – заметил
он.
Больше никаких прогнозов, касавшихся
завтрашнего матча, глава Тибидохса не делал.
* * *
Амат не обманул. Когда на другое утро главный
судья состязания персидский маг Тиштря готовился дать свисток к началу и
выпустить в небо две сигнальные искры, на огромном стадионе не было ни одного
свободного места.
Первые болельщики начали прибывать еще с
вечера и прибывали потом всю ночь и все утро. Некоторые, не рассчитав,
пролетели мимо острова, и богатырям Усыне, Дубыне и Горыне пришлось срочно
выуживать их из океана. Усыня даже промочил при этом носки и очень огорчился.
Носки были подарены Усыне самим царем Горохом семьсот лет назад.
Братец-вышибала так трепетно относился к царскому подарку, что никогда его не
стирал. Ночью он трепетно ставил носки у подушки и клал рядом свою богатырскую
палицу.
Теперь Усыня, Горыня и Дубыня сидели в проходе
и, сложив ладони козырьком, чтобы не ослепнуть от солнца, всматривались в небо.
Богатыри не прочь были перебраться и на трибуны, согнав или даже придавив часть
болельщиков, но опасались Медузии, изредка сурово грозившей им пальцем.
Поклеп Поклепыч, до матча пытавшийся лично
проверить у всех билеты и изобличить подделки, едва не сошел с ума, стал
кусаться и был унесен в магпункт. На посту его сменили два циклопа. Сперва они
рьяно принялись проверять билеты, толкаться и хамить, но вскоре не устояли и
проворовались, принимая у безбилетников яркие пуговицы, иностранные монетки и
бутылки с наливкой. В результате зрителей набилось раза в полтора больше, чем
вмещал стадион. Многим пришлось стоять, а некоторым даже повиснуть в воздухе.
То и дело вспыхивали драки.
Порядок не восстановился, даже когда вернулся
Поклеп, убежавший из магпункта. Как выяснилось, рассудок у него был в порядке,
просто завуча сгоряча сглазил какой-то восточный дэв, использовавший жуткое
пятибуквенное проклятие.
Сборная команда Тибидохса собралась вокруг
Соловья О. Разбойника. Тренер по магическому пилотажу воспользовался этим для
последнего инструктажа.
– Всем собраться! – рявкнул
он. – Я верю в вас! Не такие уж мы слабаки! Жикин, Лоткова, не отлетайте
далеко от Гоярына! Не позволяйте ему садиться на поле: бабаи обожают атаковать
сверху!.. Их нападение постарается вначале увлечь его за собой, а потом прижать
к полю и забросать мячами! Все ясно?
– Ясно, ясно, – подтвердил Жикин,
запуская мотор на своей швабре.
Красавица Катя Лоткова предусмотрительно
отодвинулась от Жоры, чтобы не попасть под его пропеллер. Она снова была в
темных очках. Последние месяцы Лоткова носила их не снимая. Во всяком случае,
Таня ни разу не видела ее без очков.
– Тузиков, будь увереннее в средней
линии! Активнее участвуй в распасовке! – продолжал распоряжаться
тренер. – Семь-Пень-Дыр, осторожнее с их драконом! Не подлетай к нему
снизу: помни про когти… Лучше со стороны крыла, там он не сможет махнуть
хвостом… Шито-Крыто, побольше перемещений по полю! Никаких прямых атак! Путай
бабаям карты! Гроттер…
Таня подняла на тренера глаза. Черный маг
взволнованно хромал к ней, подволакивая несгибавшуюся в колене ногу. Его
страшный, резкий как труба голос звучал непривычно мягко.
– Я… я надеюсь на тебя… Будь осторожна,
девочка! Слишком не рискуй! Бабаи наверняка постараются сбить тебя с
контрабаса. Не трать сил на второстепенные мячи. Помни, твой мяч
обездвиживающий. В крайнем случае, перцовый и одурительный!.. Хорошо?
– Ладно, – кивнула Таня.
– Вопросы есть? Нет? Тогда все марш по
инструментам!!! – снова взорвался Соловей.
Он повернулся и заковылял с поля на скамью,
где, самодовольно поглаживая себя по животу, уже сидел тренер бабаев Амат.
– Эй, а мне будут инструкции? –
спохватился Баб-Ягун, догоняя Соловья.
– Только одна. Не упади с пылесоса мне на
голову! – буркнул тренер.
Баб-Ягун на мгновение обиженно замер, а потом,
вновь преисполнившись самоуверенности, вернулся к команде.
– Ну, что он тебе сказал? – ехидно
спросил Демьян Горьянов.
– А ты не слышал, глухарь? Он сказал:
последи за Горьяновым, чтобы он не запросился к мамочке! – парировал
Баб-Ягун.
– Что? Что ты вякнул?
Горьянов кинулся было на него с кулаками, но
капитан команды Идиотсюдов поймал его за шкирку и встряхнул.
– После матча, ясно тебе? А теперь марш к
пылесосу и выкладывайся на полную катушку! Если Сарданапал потеряет из-за нас
свой перстень, я просто со стыда сгорю! – сказал он.
Помахав рукой сидевшему на трибуне Ваньке,
Таня села на контрабас и осторожно подкрутила колки.
– Ты уж постарайся, хорошо? Не ударь в
грязь лицом! – сказала Таня контрабасу.
Струны низко загудели.
Перед тем как оседлать пылесос, Баб-Ягун
приколол к вороту маленький магический рупор. Сарданапал вновь доверил ему быть
комментатором – причем не простым комментатором, а играющим. Возможно, это был
не самый правильный шаг, но лучше, чем Ягун, с этим все равно никто бы не
справился, так что выбирать не приходилось.
* * *
