Сеть упала на Ягуна, опутав его. А в следующий
миг его уже накрыл мерцающий шар. Когда же шар прокатился, стало видно, что
посреди коридора на полу скрючилась еще одна ледяная фигура. Зубодериха присела
перед ней, снимая с пальца у Ягуна кольцо.
– Ты понял? Понял? Он не был
зомби! – крикнула Таня.
– Да, не был! Он не зомби! – хрипло
ответил Ванька.
Его взгляд напряженно шарил по стенам в
поисках укрытия. Внезапно что-то обожгло Тане ладонь. Смычок в ее руке вновь
пылал, но, и пылая, продолжал показывать на колодец. Таня вскрикнула. Значит,
она не ошиблась! Это Зубодериха пыталась убить ее на крыше!
Великая Зуби что-то негромко приказала.
Магический шар раздулся еще сильнее и вдруг лопнул, распавшись на сотни
крошечных огоньков. Огни потекли по стенам и потолку, окружая Таню и Ваньку.
Поняв, что движениями шара управляет
Зубодериха, Таня вскинула руку с перстнем и произнесла усыпляющее заклинание:
– Пундус храпундус!
Зеленая искра стремительно помчалась к Зубодерихе,
но та успела запахнуться в оранжевый плащ. Скользнув по плащу, искра угодила в
Катю Лоткову. Лоткова зевнула и, сонно причмокивая губами, сползла вдоль стены.
Зубодериха озабоченно склонилась над ней.
Преподавательница выглядела изумленной, даже, пожалуй, ошеломленной, но вот
только чем? Не простеньким же усыпляющим заклинанием, действия которого хватало
едва ли на несколько часов?
Разбираться времени не было. Пылающий смычок
все настойчивее показывал на колодец.
– Скорее, нам туда! – крикнула Таня.
Огненный кокон, смыкавшийся вокруг них,
становился все теснее. Он почти уже охватил рыбу, когда ребята – вначале
Ванька, а за ним и Таня – спрыгнули в колодец. Они не видели, как каменная рыба
со скрежетом вернулась на прежнее место, надежно отрезав их от Зубодерихи и ее
замораживающего шара.
Оказавшись в колодце, Таня почувствовала, как
ее закружил колкий вихрь. Она пыталась отталкиваться руками и плыть, но это
было невозможно. Течение волокло ее то вниз, то резко в сторону, то почему-то
вверх, где плясали и прыгали серебристые, как рыбки, пузырьки. В сознании все
перемешивалось, мелькали чьи-то глумливые лица. Тане казалось, что ее несет по
узкому, то и дело разделяющемуся каналу, непредсказуемо петлявшему где-то
внутри толстых стен Тибидохса. Даже при мгновенном перевертоне ей не
приходилось испытывать ничего подобного.
Воздух в легких заканчивался. Чтобы не
паниковать, Таня попыталась считать, но сбилась уже после восьми. Она уже почти
потеряла сознание, когда внезапно ее резко вытолкнуло наверх. Кашляя, девочка
выбралась животом на холодную каменную плиту. Справа и слева двумя ровными
рядами тянулись белые колонны. За крайней колонной раскачивался подвесной мост.
В его скрипе слышалась бессильная ярость: ведь Таня была уже с другой стороны.
«Исчезающий Этаж! Я на Исчезающем Этаже!» –
поняла она.
Пошатываясь, Таня поднялась на ноги. Ее била
дрожь, хотя одежда по-прежнему оставалась сухой.
– Ванька! Ванька! – позвала она.
Ей отозвалось лишь слабое эхо. Худенький
паренек в желтой майке исчез. Вспомнив сложное переплетение каналов, Таня
поняла, что спрыгнувшего первым Ваньку могло утянуть течением по одному из
боковых ответвлений.
Зато смычок, с которого в колодце сбило пламя,
как ни странно, все еще был у Тани в ладони. Вот что значит опыт игры в
драконбол! Даже кувыркаясь в колодце, она не выпустила его из руки.
Теперь изогнувшийся конец смычка решительно
указывал в сторону, противоположную мостику. Держа наготове перстень, Таня
двинулась вдоль колонн. Она уже видела, что в самом конце длинного узкого зала
темнеет что-то, резко отличающееся по цвету от белых плит.
Неожиданно рядом послышался булькающий смех, и
прямо из пола медленно поднялся безобразный горбун с шишковатой головой.
– Король Привидений! – воскликнула Таня,
безуспешно пытаясь вспомнить отгоняющее заклинание. И почему в критические
минуты у нее всегда все вылетает из головы?
Узкий жабий рот скривился в усмешке.
– А-а! Узнала! Что, забыла нужные слова?
Не тревожься: убью тебя не я, сегодня не мой день! Это сделают другие. Я же
заберу твою душу, когда она расстанется с телом.
– Она с ним не расстанется! –
сказала Таня.
– А вот тут ты ошибаешься! Расстанется, и
очень скоро! До встречи, моя будущая рабыня!
Очертания горбуна стали расплывчатыми. Тонкая
струйка грязноватого тумана уползла в трещину в полу.
– Какой милый старикашка! Всегда услышишь
от него что-нибудь приятное! – пробормотала Таня, носком ботинка сбрасывая
в трещину подвернувшийся камень.
– Вот тебе подарок от рабыни! –
крикнула она, отправляя вслед за камнем еще парочку искр.
В трещине что-то возмущенно зачавкало. Было
похоже, что ее будущий хозяин только что получил по своему призрачному кумполу.
Вытянувшись как стрела, так что струна на нем
напряглась до легкого гула, почерневший от огня смычок подгонял Таню вперед. Он
указывал точно на темное пятно, которое при приближении к нему оказалось
большим, идеально ровным кубом из шести зеркал.
Таня невольно заглянула в ближайшее зеркало,
но вместо своего отражения увидела лишь сосущую черноту. Потом в зеркале
забрезжил крошечный огонек, и девочка увидела, что из глубины навстречу ей
плывет лодка с сидящей в ней желтой старухой.
Отрубленные руки старухи держали узкую
коричневую свечу. Пустые глазницы смотрели прямо Тане в лицо.
– Ну вот мы и встретились! Долго же мне
пришлось тебя ждать! – прошелестел знакомый голос.
Таня отпрянула. Ей стало жутко.
– Чума-дель-Торт! Но ты же мертва!
Старуха заскрежетала зубами.
– К сожалению, да. Титаны, которых ты
выпустила, раздавили меня. От моего тела не осталось ничего, а болотные хмыри
унесли и похоронили кости. То, что ты теперь видишь, лишь никчемное отражение.
Но я не погибла. Мой верный слуга Король Привидений перенес мою душу сюда, в
Черный Куб, на пересечение шести Зеркал Пустоты. Это не просто Исчезающий Этаж,
как вы все думаете. Это место абсолютной магии, последний островок хаоса на
Тибидохсе, где не властен никто, кроме меня. Сколько раз Древнир пытался
уничтожить его – все было тщетно. И вот Древнира давно нет, а я есть! Я
существую! Я, Чума-дель-Торт, властительница хаоса!
Таня глубоко вдохнула. Первый страх, который
она испытала, увидев Чуму, уже проходил. В ней медленно просыпалась ненависть к
мерзкой старухе, убийце ее родителей.
