– Какие хорошие деньги? Еле-еле концы с концами сводил! – обиженно сказал Торопов.
– Мне бы так сводить! – завистливо вздохнул Антей и на недоуменный взгляд собеседника пояснил:
– За время своей работы в Калининграде под нашей крышей ты заработал один миллион триста семьдесят три тысячи долларов. Процент с лимона ты отстегнул крыше. Значит, где-то болтаются еще триста тысяч баксов, о которых мы знаем, но концов найти не можем.
– А издержки производства, потраченные нервные клетки, которые не восстанавливаются? Это, по-твоему, ничего не стоит? – прищурился Роман.
Действительно, пятьсот семьдесят тысяч долларов у него лежали в Манхэттенском банке на цифровом счете, номер которого знал только один Роман. Две офшорные операции, проведенные через банк Багамских островов… Не светясь в России, деньги тихо осели в американском банке, принося каждый год семь процентов годовых. Вспомнив об этом, Торопов невольно улыбнулся.
– Командировочных я тебе не даю, но и те, которые были в машине, не забираю. Это настоящие баксы, а двадцати тысяч долларов на первое время тебе должно хватить.
Роман, ведя машину на предельной скорости, хранил упорное молчание. Он мог, конечно, сказать Антею, что в тайнике у него есть еще три комплекта документов на разные фамилии, в том числе и заграничный дипломатический паспорт и даже паспорт моряка, но не хотел этого делать.
«Жмоты натуральные! Оставили мои деньги! Как я вам признателен! Какие вы добрые! Когда я вам нужен, то готовы пообещать самолет с прицепом!» – вертелись злые мысли в голове у Романа.
– Останови здесь, я выйду, – попросил Антей.
– Без проблем! – согласился Роман, начиная притормаживать.
– Постарайся выполнить задание. От этого зависит твое и мое будущее, – сурово произнес напоследок Антей и выскочил из салона. Знакомая «Волга» тотчас подобрала его, и лихо, по-полицейски, с визгом шин и полным презрением к правилам дорожного движения и другим машинам, развернулась прямо посередине дороги и умчалась обратно в Москву.
Глава 12
«Какое-то неладное прощание получилось!» – ворочалось в голове Романа, а руки привычно крутили баранку, объезжая неторопливых «чайников», плетущихся посередине узкой, без разделительной полосы дороги.
С тоской вспомнились великолепные дороги Прибалтики с их четкой разметкой и прекрасным покрытием.
Первый раз Роман остановился у придорожного кафе, переехав речку с экзотическим названием Вобля, которое заставило его усмехнуться.
Кофе был крепкий и сладкий, а аппетитная баранка, которую Роман купил, соблазнившись ее внешним видом, имела душистый вкус деревенского хлеба.
Едва отъехав от кафе, Торопов позвонил Володьке Стрельцову в Тарабов, вспомнив, что у него зимняя дача в Волжских Селях, где можно спокойно пожить недельку-другую, никого не стесняя. До нее от центра города можно было доехать минут за двадцать. На даче имелись телефон, газ и вода.
Вилла, как иронически называл ее Володька, содержалась в исключительном порядке благодаря усилиям домработницы тети Маши, жившей неподалеку в сельском поселке со странным названием Пристенный. В пору романовской молодости он представлял собой две улочки небольших покосившихся одноэтажных деревянных домишек, в которых жили местные жители, занимавшиеся исключительно рыбной ловлей. Сейчас поселок сильно разросся за счет двух-, трех– и даже четырехэтажных коттеджей, которые местные нувориши понастроили на берегу могучей русской реки.
Вилла стояла на самом берегу Волги – некогда друзья на спор допрыгивали до кромки воды на одной ноге за минуту пятьдесят секунд. Трехэтажный дом издали казался полутораэтажным, так как первый этаж и встроенный гараж были вкопаны в холм, на склоне которого и стояло былое прибежище юношеских забав и развлечений.
Больше всего Роману нравились две комнаты на втором этаже, сложенные из огромных бревен. Откуда отец Володьки «скоммуниздил» эти бревна, история умалчивает, но Роман очень любил ночевать именно в этих комнатах, которые даже спустя столько лет сохранили запах сосны.
Заново ошкуренные и покрытые бесцветным лаком, бревенчатые стены создавали атмосферу покоя и уверенности. Их могучие венцы, кое-где покрытые трещинами, формировали образ старинного деревенского дома, в котором не один десяток лет жила из поколения в поколение одна и та же семья.
Рассматривая трещины в бревнах, Роман мысленно рисовал фигуры, и тогда казалось, что по стенам ползут, то спускаясь вниз, то карабкаясь наверх, гномы и лешие, кикиморы и водяные.
Роман поступил в корабелку и остался в Ленинграде, а Володька окончил высшую школу милиции и последние десять лет служил в уголовном розыске родного города. Начинал он службу в ОМОНе. Приехав на побывку в родной город семь лет назад, Роман подначил своего товарища на спор о трудоспособности заключенных и военнослужащих, под это дело было выставлено четыре бутылки отличного армянского коньяка десятилетней выдержки. Темой спора послужило высказывание Романа: «Два солдата из стройбата заменяют экскаватор!»
За три дня взятые под расписку из Волжского РОВД пятнадцатисуточники прорыли, а затем и забетонировали подземный ход из гаража. Ход вел прямо в воду великой русской реки Волги, на которой и стояла дача. Роман же, проведя пять занятий, научил всю свою компанию выходить из-под воды на поверхность, пользуясь своими навыками водолаза.
Теперь Торопов был спокоен за своих друзей.
Посвященным в подводное прохождение подземных тоннелей эти навыки в дальнейшем здорово пригодились в личной жизни. Как рассказывал Володя, года четыре назад пересекшийся с Романом в Москве, он таким образом спасся от разъяренной жены вместе с любовницей. «Даму, правда, при этом чуть не хватил кондратий, но, слава богу, обошлось!» – со смехом добавлял он…
«…Оставьте свое сообщение после звукового сигнала!» – проговорил автоответчик Стрельцова, коротко пискнув три раза.
– Позвони мне на мой мобильный телефон. Я в дороге, еду в наш город, – скинул сообщение на автоответчик городского телефона Роман, снова переносясь в настоящее время.
Через два часа Торопов остановился перед кафе со стеклянной крышей, перед которым был приличных размеров навес, обтянутый сверху пологом из маскировочной армейской сети. Внутри навеса стояло пять пластмассовых столиков с такими же простенькими стульями. Кафе имело странное название «Пилово», которое у Романа ни с чем не ассоциировалось.
Стоя у высокой барной стойки, Роман вел неторопливую беседу с седоволосым пожилым барменом-армянином, который, радуясь неожиданному посетителю, темпераментно рассказывал:
– Понимаешь, дорогой, я приехал из Армении, где вообще работы нет, да и тут меня никто не ждет. Вот и пришлось на старости лет встать за стойку кафе, благо в молодости уже пробовал этим заниматься! Кому сейчас нужно мое высшее филологическое образование? Слава богу, хоть на жизнь хватает, а о роскоши и подумать страшно!
