Весь класс вслед за экскурсоводом перетек к соседней
витрине. Возле меча осталась только Таня. Невольно, не отдавая себя отчета, что
делает, девочка протянула руку, чтобы коснуться меча. Разумеется, пальцы ее
наткнулись на бронированное стекло. Немедленно задребезжал звонок, а еще через
секунду громадная смотрительница, смахивающая на арендованную в зоопарке
гориллу, на которую кое-как натянули юбку и тесный паричок, вцепилась Тане в
рукав.
– Тебе что, не говорили: ничего не трогать! Вот я
сейчас охрану позову... Где учительница? – закричала она громче сирены.
– Вы не обращайте внимания! Она у нас, типа,
придурочная! У нее папаша зэк, – встряла Лена Мумрикова, тощая, отливающая
зеленью девица, главная из подхалимок Пипы.
– А ну заткнись, жаба зеленая! – не узнавая
собственного голоса, воскликнула Таня.
Ей ужасно захотелось припечатать Мумрикову носом в стекло,
чтобы сигнализация сработала еще разик, но сделать это было нельзя, потому что
смотрительница продолжала крепко держать ее.
К счастью, вместо Ирины Владимировны, которая наверняка
наябедничала бы Дурневым, к ним, переваливаясь, подошел физрук Приходькин.
– Вы что? Ее учительница? – недоверчиво спросила
смотрительница.
– Ага! Это моя учительница! Любимая, с самого первого
класса, – моментально подтвердила Таня.
– А ты помолчи! – рявкнула смотрительница. –
Я у мужчины спрашиваю: вы педагог?
– Ну... – подтвердил Приходькин.
– Э-э, раз так... – Смотрительница тупо уставилась
на живот физрука. Он был огромный, словно Приходькин проглотил мяч, и невольно
внушал уважение. – Тогда вот что: держите эту вашу фифу и не отпускайте!
Пусть не смеет ничего трогать! – решилась она.
– Уже увожу.
Громадные, похожие на стальные наручники пальцы Приходькина
сомкнулись на запястье девочки. Некоторое время он волок ее за собой по залам,
как маленькую, но потом ему зачем-то потребовалась рука. Он разжал пальцы и
выпустил Таню. Та торопливо отбежала на несколько шагов и повернулась,
проверяя, вспомнит ли он о ней. Но физрук лишь рассеянно пошарил пальцами
где-то внизу, будто смутно припоминая, что держал что-то, и затопал за классом.
Потом на мгновение приостановился и – возможно, это только
показалось Тане – дружелюбно подмигнул ей. Таня была благодарна этому
рассеянному толстяку. Кроме того, она вспомнила, что на своих уроках Приходькин
всегда неплохо к ней относился и называл ее в шутку «малютка Гроттер»: «Если бы
вы все бегали стометровку так, как малютка Гроттер!» Или: «Сегодня у нас прыжки
в длину. Малютка Гроттер покажет, как это нужно делать...»
Они прошли еще с десяток залов и, описав по внутренним
помещениям музея полукруг, вновь оказались недалеко от выхода. Здесь
экскурсовод шепнул что-то учительнице, кисло посмотрел на ребят и ушел.
– Внимание! Все смотрят на меня! Теперь вы можете
побродить по залам самостоятельно. Встречаемся здесь же через десять минут! И
помните, что я сказала: ничего не трогать, не хватать и не пачкать! Мумрикова,
не смей бросать фантик в китайскую вазу! Ее не для того сделали пятьсот лет
назад! – крикнула Ирина Владимировна.
Одноклассники разбрелись по Оружейной палате, но большинство
помчалось в гардероб покупать сувениры и открытки. Таня же, охотно отделившаяся
от класса, вновь отправилась в зал, где был меч. Ей хотелось посмотреть на него
напоследок, если смотрительница не прогонит.
Неожиданно родинка на носу у Тани отозвалась болью, будто
кто-то обжег ее спичкой. Прежде такого никогда не случалось. Кривясь, Таня
кинулась к ближайшему зеркалу в тяжелой старинной раме. В этот момент родинка
показалась ей особенно безобразной, похожей на прилипший к кончику носа комок
гречневой каши. Как же она в этот момент ее ненавидела!
– Убирайся с моего носа! Сказано тебе – вон! –
крикнула она родинке.
Внезапно раздался жуткий вой, от которого разрывались
барабанные перепонки. Казалось, в Оружейной палате одновременно сработали все
сирены. Лампы замигали. Вбежав в зал, Таня увидела, что в стекле витрины зияет
огромная дыра, меч исчез, а похожая на гориллу смотрительница бесформенной
грудой лежит на полу. В тот миг, когда Таня вошла, узкая форточка на
зарешеченном окне музея захлопнулась. Впрочем, зал и без того был полон звуков.
Таня испуганно замерла. В коридорах уже раздавался топот
множества ног. Спохватившись, что ее здесь застанут, девочка хотела поскорее
выбежать, но опоздала. В зал вбежали охранники, экскурсовод, работники музея,
Приходькин с Ириной Владимировной и добрая половина класса.
Кинувшись к разбитой витрине, они пораженно замерли. Другие
пытались отключить сирену и привести в чувство смотрительницу.
– Украли! Что было в этой витрине? – крикнул
кто-то.
– Золотой меч! – с бесконечным унынием в голосе
сказал сутулый экскурсовод. – И что же вы думаете: меня уже сорок лет
мучало пр-рэдчувствие, что это однажды произойдет. Лет семнадцать назад я даже
делился своими соображениями с ныне покойным директором.
– Это тот самый меч, который трогала Гроттер! Она была
тут самая первая! – заорала вдруг Лена Мумрикова.
– Это не я! – крикнула Таня, но ее мало кто
слушал. А если и слушали, то не верили.
Таню окружило плотное кольцо таращившихся на нее людей.
Близко к ней никто не подходил, будто она была прокаженной. В этот миг смотрительница
приоткрыла глаза. Увидев Таню, она простонала: «Опять эта девчонка!» – и вновь
хлопнулась в обморок.
Таня ощутила, что краснеет, причем не просто краснеет, а
становится пунцовой, точно помидор. Она пыталась оправдываться, но ее никто не
слушал.
– Класс! Глазам своим не верю! Гроттер сперла золотой
меч! – воскликнул Генка Бульонов, едва не подавившийся от восторга так и
не приклеенной к трону жвачкой.
– Это не я! – крикнула Таня.
– А ну заткнись! Больше никого в зале не было! Обыщите
ее! – крикнула Лена Мумрикова.
Таня, потная, растерянная, попятилась, налетев спиной на
Ирину Владимировну.
– Гроттер! Татьяна! Какой ужас! Какой позор! Как ты
могла? – закудахтала та.
«Неужели за меня никто не вступится?» – подумала Таня с
ужасом, но тут словно сквозь туман услышала голос физрука Приходькина:
– Не дам я ее обыскивать! Она все время была со мной! И
как бы она смогла вырубить этого бегемота? – пробасил он, кивая на лежащую
на полу смотрительницу, которая вновь начала поднимать голову.
