– Как исключено? Она почти всегда подходит к лоджии.
Хотя бы для того, чтобы проверить, не вздумала ли я открыть форточку в Пипину
комнату, чтобы слегка погреться.
– Расслабься! Я сказал: она меня не заметит, и она меня
не заметит. Мне даже не придется очищать ей память, – таинственно
усмехнулся Баб-Ягун.
За мгновение до того, как дверь окончательно открылась, он
ткнул себя пальцем в грудь и быстро произнес:
– Линузус очкустус!
Магическое кольцо сверкнуло зеленой вспышкой – и Баб-Ягун
растворился. В воздухе остался плавать лишь один бинт, внутри которого – теперь
это особенно бросалось в глаза – была пустота. Еще через несколько секунд исчез
и бинт – вероятно, невидимое заклинание действовало постепенно.
Таня бросилась на раскладушку, прижавшись щекой к отсыревшей
за день простыне, и притворилась спящей. Она услышала, как тетя Нинель вошла в
комнату и на цыпочках подошла к Пипе. Неизвестно, что той померещилось, но Пипа
громко и отчетливо сказала сквозь сон:
– О Гэ Пэ! О дорогой Гэ Пэ! Я тоже хочу быть как ты!
Тетя Нинель покачала головой и осторожно разбудила дочку.
– Пипочка, бедная моя, ты разговариваешь во сне. А ты
не плакала? А то мне померещились еще какие-то звуки...
– А-а? Что? Отстань, – в полусне отозвалась Пипа,
пытаясь, не открывая глаз, пнуть любимую мамулю.
– Странно, – удивилась тетя Нинель. – Ну спи,
дочуня... А то звук все время такой был: вбдзз-вбзз... Даже папа услышал, хотя
он и надевает на ночь наушники. Дай я тебя поцелую!
Вытянув губы, тетя Нинель склонилась над Пипой и громко
чмокнула ее в щеку. Тотчас послышался звук, словно кто-то с размаху впечатал
кулаком в тесто. Сбылась золотая мечта идиота. Пипа все же попала по мамуле
ногой.
– Ого-го! Как же плачет эта девчушка, если ее плач
можно перепутать со звуком моего зудильника? – пораженно прошептал
Баб-Ягун, когда тетя Нинель вперевалку удалилась. Вначале проявились его бинты,
потом турецкий кинжал, а затем постепенно и он сам.
– Лучше тебе этого не слышать, поверь мне, –
пожелала Таня. – Все, кто его слышал, становятся заиками.
– А ты почему не заика?
– На меня уже не действует. Я с детства привыкла. Вот
когда она начнет плеваться – тут уж полный финиш. Все верблюды разбегутся.
– Ох, мамочка моя бабуся! И повезло же тебе с
родственниками. Одна тетка чего стоит, – посочувствовал Баб-Ягун.
– Ты еще не видел дядю Германа, – хмыкнула Таня.
– Почему не видел? Когда Сарданапал меня сюда посылал,
он велел Медузии показать тебя и всех твоих родственничков в белом зеркале...
Ну, вроде чтобы я ничего не перепутал. Твой дядя Герман, конечно, колоритный
типчик. Вон он зеленый какой. Все-таки кровь дает о себе знать. Он был бы
крайне удивлен, но знаменитый вампир граф Дракула – его родной прапрадедушка.
Тане показалось, что она ослышалась.
– Дракула – прапрадедушка дяди Германа?
– Ну да... Или там чего-то в этом духе. Я это от своей
бабуси слышал, а она про родство все знает. У нее не голова, а прям сундук
какой-то!.. – сказал Баб-Ягун. Внезапно он чутко принюхался и прищелкнул
пальцами. Секунда – и в руке у него возник длинный батон копченой колбасы, явно
позаимствованный из холодильника тети Нинели.
– Это я называю взять на хап-цап. Кстати, заклинание
так и звучит. Правда, некоторые умники называют это телепортацией, –
пояснил Баб-Ягун, хищно откусывая колбасу прямо от палки.
– Значит, дядя Герман тоже... ну, чародей? Раз Дракула
его дедушка? – уточнила Таня.
Баб-Ягун замотал головой, показывая, что у него набит рот.
Лишь проглотив, он смог ответить:
– Родство с вампиром и волшебные способности –
абсолютно разные вещи. Волшебником надо родиться, а вампиром запросто может
сделаться каждый. Да только что хорошего в том, чтобы быть живым мертвецом?
Ничего хорошего в этом нет – уж можешь поверить. Я их целую кучу знаю.
– Постой-ка, – смутилась вдруг Таня, –
выходит, Дракула и мой прапра? Ведь мы же с дядей Германом родственники.
– Ничего подобного! – возмутился Баб-Ягун. –
Дядя Герман с Дракулой совсем по другой линии в родстве, по материнской. А у
вас, Гроттеров, в роду ничего подобного не было! У тебя в родне царица
Клеопатра, Али-Баба, фараон Тутанхамон, старик Хоттабыч и Белоснежка с семью
гномами. Ну, и еще граф Калиостро. Уж моя бабуся-то знает!
Неожиданно Баб-Ягун о чем-то вспомнил и безжалостно хлопнул
себя ладонью по лбу.
– Ну и баранья же я башка! Совсем забыл о своем
поручении... На, держи! Это Сарданапал велел передать тебе, чтобы ты готовилась
к полету в Тибидохс. Я прилечу за тобой ровно через неделю, но тебе еще многому
предстоит научиться.
Отогнув на летающей кровати край матраса, он извлек
толстенную книгу. Сопя от старания, Баб-Ягун обтер рукавом ее запылившийся
переплет и протянул Тане:
– Смотри береги ее! Это исключительно редкая книга!
Было крайне сложно получить ее из библиотеки Тибидохса. Библиотечный джинн даже
пытался взять в залог мою душу, но я наврал ему, что моя душа воет по ночам, и
тогда он дал мне ее без залога. Видела бы ты нашего джинна Абдуллу! Ему даже
Безглазый Ужас на глаза не рискует показываться, после того как однажды стер
тринадцатую букву на тринадцатой странице тринадцатого тома «Тайн роковой
порчи». Кстати, не исключено, что Безглазым он стал именно после этого случая.
Впрочем, у нас об этом не принято спрашивать.
Слушая бойкую болтовню Баб-Ягуна, Таня с трепетом взяла у
него из рук книгу и, взглянув на обложку, обнаружила, что держит в руках всего
лишь «Тысячу советов молодой хозяйке».
«Странно», – удивилась она и, наудачу открыв книгу,
прочитала:
«Совет 8. Белье не будет так скоро пачкаться, если вы
добавите в стиральный порошок несколько капель лимонного сока»...
«Может, он чего-то перепутал?» – подумала она, ознакомившись
с советом 24:
"Для приготовления хлебцев вам будут нужны:
150 г сливочного масла или маргарина, 250 г сахарной пудры,
6 яиц, лимонная цедра, 70 г изюма, 70 г засахаренных или консервированных
фруктов, 400 г муки (желательно высшего сорта), щепотка пищевой соды..."
Но Баб-Ягун так сиял, что ясно было: нет, книга именно та,
которая нужна. Скрывая разочарование, Таня открыла ее ближе к середине:
