Когда рука Медузии вновь показалась на поверхности, ее
пальцы крепко вцепились в ухо маленькой дамочки с бугристым фиолетовым носом и
зелеными волосами. Ступни у шипящей дамочки были престранные – плоские и весьма
смахивающие на ласты. Пленница шипела, плевалась, щелкала треугольными зубами и
пыталась лягнуть Горгонову то правой ластой, то левой, а то и обеими
поочередно.
– Убьюга на местюга! А ну отпущуги кому говорюги!
Напустюги заклюнюги! Тьфуги на тыги! И на тыги тъфуги! – яростно
выкрикивала она.
– Ишь ты – кикиморка! Любопытный экземплярчик, довольно
крупный... – с интересом разглядывая пойманную Медузией дичь,
прокомментировал Черноморов.
– Опять эта нежить! – брезгливо поморщилась
Медузия. – Порой я начинаю сомневаться, что Та-Кого-Нет действительно
исчезла. То кто-то подослал Мертвого Грифа, а теперь вот это страшилище... А ну
не трепыхайся!
– А-а-а! Сама страшилюга! Отпущуги сволочуги! Моя свои
делуги проходуги! Нужнуги вы мнуги рвануги штануги! Тъфуги на тыги! –
визжала кикиморка, не оставляя попыток пнуть Медузию ластой. Той приходилось
удерживать ее на расстоянии вытянутой руки, что было непросто, так как
кикиморка была довольно упитанная.
– Перестань голосить! Кто тебя подослал? Говори! –
строго потребовала Медузия.
– Ничевуги не скажу ги! Глупуга ведьму га! Сейчас как
сделугу тебе проклянугу! Сыграешь в гробугу! – гневно пропищала кикиморка,
пытаясь сопроводить свои слова прицельным плевком.
Горгонова сурово зыркнула на кикиморку своими пронзительными
глазами.
– Попробуй! – сказала она с угрозой.
– Очнюга ты мне нужнуга! – мгновенно передумала
хитрая кикиморка и жалобно зашепелявила, что она несчастная сирота и что ее,
сироту, всякий может обидеть.
– Ага, обидишь тебя, сиротинушку! – хмыкнул
Сарданапал. Академик сделал вид, что хочет поднести палец ко рту кикиморки, и
тотчас ее острые треугольные зубы щелкнули, точно капкан. Не отдерни Сарданапал
руку, у него стало бы одним пальцем меньше.
– Она ничего не расскажет. Я знаю этот народец. А что
она не по своим делам тут шастала, так это точно. Может, заспиртуем ее для
музея, чтобы никому не проболталась? – предложила преподавательница
нежитеведения, энергично встряхивая кикиморку за ухо.
– А-а-а-а-а! Не хочу га в спиртуга! Я буду молчуга!
Буду самая тихая тихуга! – пронзительно заорала кикиморка.
– Не стоит, Медузия. Помещать ее в банку совершенно
необязательно. Я сделаю так, что она все забудет. – С ловкостью, которой
сложно было ожидать от неповоротливого флегматика с круглым брюшком, Сарданапал
схватил кикиморку за ласту и, подув ей в ухо, вполголоса произнес:
– Склеротикус маразматикус! Полниссимо дебилиссимо!
После этого он хладнокровно разжал пальцы, уронив шпионку в
траву. Некоторое время зеленая дамочка очумело трясла головой, явно находясь в
сильном замешательстве. На Сарданапала и Медузию она смотрела тупо и без
любопытства. Сделав несколько заплетающихся шагов по газону, кикиморка слегка
опомнилась, презрительно фыркнула и, вразвалку подойдя к люку, прыгнула туда
солдатиком. Из люка выбрызнул небольшой фонтанчик воды, раздалось несколько
нехороших слов – и все стихло.
– Уплыла, – сказал Сарданапал, указывая зеленым
усом направление.
– Ужасно надоела вся эта нежить. Давно пора наложить на
нее заклятие, чтобы не совалась к лопухоидам. Однажды она нарушит равновесие
сил, и тогда нам всем придется плохо. – Медузия озабоченно прищелкнула
языком.
Сарданапал легкомысленно отмахнулся:
– Ерунда, Медузия. Ты, как всегда, преувеличиваешь.
Нежить – это бестолковая сила, возникшая из хаоса и частично сохранившаяся со
времен язычества. Да, нежити много, в десятки раз больше, чем нас, магов –
белых и черных, но она никогда не была в состоянии договориться между собой.
Сколько я себя помню, нежить всегда нарушала запреты, устраивала лопухоидам
пакости и расшатывала равновесие. Но пока цел волос Древнира и стоят Ворота,
нашему миру ничто не угрожает. Даже со стороны темных магов, которых мы никак
не выкурим из Тибидохса.
– А как же Та-Кого-Нет?
– Согласен, она была единственной, кто сумел
организовать нежить и натравить ее на нас. Более того, ей почти удалось
заставить нас, магов, сдать ей свои позиции. Если бы не Леопольд Гроттер и не
его новорожденная дочь...
– Не только Гроттер. Вы никогда не боялись ее,
академик! Даже когда она была в силе!
Сарданапал застенчиво порозовел:
– О, разумеется! Я всегда готов произнести во
всеуслышание ее истинное имя – Чума-дель-Торт! Видите? ЧУМА-ДЕЛЬ-ТОРТ! И ничего
страшного!
Не успел зычный голос академика замереть в сдвинутом
лабиринте многоэтажек, как стекло лоджии на третьем этаже брызнуло осколками и
оттуда, подхлестывая себя шнуром, вылетел поблескивающий утюг. Со свистом рассекая
воздух, он понесся точно Сарданапалу в голову. Подобрав полы мантии, академик
резво отпрыгнул и что-то пробормотал. В тот же миг утюг обратился в пар.
– Видели? Та-Кого-Нет хотела вас убить! –
испуганно воскликнула Медузия.
– Пустяки. Самой тетки Чумы уже нет... Просто сработало
одно из старых заклинаний. Она их тысячами повсюду разбрасывала. –
Сарданапал улыбнулся и наступил на уцелевшую вилку, попытавшуюся обвить его
ногу своим шнуром.
Медузия передернулась от омерзения. В ее тонкой руке
неведомым образом возник лорнет, в который она разглядывала части уничтоженного
утюга.
– Какая мерзость! Очередное гадкое изобретение
лопухоидов... Идемте отсюда! Здесь нам больше делать нечего.
Черноморов покачал головой:
– А вот тут ты ошибаешься. Пришла пора выполнить самую
неприятную и тяжелую часть нашей миссии. Я начал об этом говорить, но нам
помешали. Мы должны... как это нам ни тяжело... оставить Таню человеку,
которого вы недавно видели.
Медузия Горгонова отпрянула. Ее медно-рыжие волосы, и без
того растрепанные, встали вдруг дыбом и зашипели. Случайный человек, не
знавший, что Медузия давно завязала со своим прошлым, мог бы поклясться, что
только что видел клубок извивающихся змей.
– КАК?! Я не ослышалась? Вы хотите отдать дочь
Леопольда Гроттера этому жалкому лопухоиду? Девочку, неведомым образом
уцелевшую в схватке с Той-Кого-Нет? Девочку, после встречи с которой
Та-Кого-Нет пропала?
Уловив в голосе Медузии гневные нотки, академик торопливо
отвернулся, чтобы случайно не взглянуть ей в глаза. Отвести древнюю магию
можно, но она имеет побочные действия.
