Шурасик выглядел довольным и умиротворенным. Еще бы: ведь с
ним теперь все дружили! На груди почти у всех тибидохцев, за исключением разве
что Гробыни, были пришпилены его красные сердечки.
* * *
Всю неделю перед матчем Таня тренировалась вместе со
сборной, в которой она была самой младшей. Кроме нее, в сборную входили четыре
«темных» ученика и пять «светлых». Причем тренировки они проводили не
как-нибудь, а с Гоярыном. Остальных членов команды он более-менее узнавал, а
вот Таню вполне еще мог обстрелять пламенем, хотя она и старалась почаще
мелькать у него на глазах, чтобы Гоярын привык. Кроме того, на примере Гоярына
и Ртутного Таня усвоила, что драконы терпеть не могут, когда к ним подлетаешь
сверху или сбоку, в то время как игрок, приближающийся снизу, не вызывает у них
такого раздражения. Правда, снизу проще попасть под удар хвоста, а это даже
опаснее, чем быть проглоченной.
Тренер по магическому пилотажу по отношению к Тане вел себя
довольно странно. Казалось, Соловей издали приглядывается к ней, приглядывается
недоброжелательно, но одновременно будто с некоторым уважением. На тренировках
он давал ей самые сложные задания, заставляя ее летать на контрабасе, даже
когда остальная команда уже не тренировалась. В результате к вечеру Таня
оказывалась совершенно измотанной и засыпала над тетрадями по нежитеведению или
над упражнениями по теоретической магии. Но что ей совсем не давалось, так это
снятие сглаза. И хотя Зубодериха относилась к ней будто с симпатией, это
нисколько не мешало ей накладывать на Таню на уроке те же заклятия, что и на
остальных.
Такой напряженный ритм жизни на время заставил Таню забыть о
пророчестве Древнира, таинственной близости то ли мертвой, то ли живой
Чумы-дель-Торт и загадочном появлении Агуха в кабинете у Медузии. Лишь однажды
вечером странное происшествие воскресило все эти неприятные моменты в ее
памяти. Случилось это, когда, возвращаясь с поздней тренировки, она заблудилась
в запутанных коридорах Тибидохса и вновь оказалась в Башне Привидений.
Неожиданно где-то впереди по коридору послышались приглушенные голоса. Не желая
сталкиваться со здешними обитателями, Таня поспешно нырнула за большую гипсовую
вазу и притаилась за ней.
Голоса приближались. Осторожно выглянув, Таня увидела, что
по коридору, не касаясь ногами пола, идет Поручик Ржевский, а рядом с ним
медленно течет отвратительное существо в белой заляпанной кровью рубахе, с
маленькой лысой головой. Его глаза смотрели черными провалами, и Таня
догадалась, что это и есть Безглазый Ужас, привидение «темной» части Тибидохса,
о котором она столько слышала.
– Ты ничего странного не замечаешь в последние
дни? – сипел Безглазый Ужас.
– Угу, замечаю! Никого не забавляют мои шутки с
носками! И ножики мне никто не поправляет! А еще, когда я разлил у Ягге котел с
каким-то зельем, она запустила в меня поварешкой! Представляешь, в
привидение! – с дурковатым смешком отвечал Поручик.
Безглазый Ужас досадливо поморщился. Его слова были уже
почти неразличимы и долетали отрывками.
– Тупица!., не был в подземельях? Теперь всем понятно,
что у нее здесь есть союзник. Он открыл путь... Безымянный Подвал... Скоро
нежить завершит работу, и тогда...
Неожиданно Ужас осекся и уставился на вазу, за которой
пряталась Таня.
– Погоди, я слышал шорох. Нас кто-то подслушивает! –
хрипло сказал он и, раздуваясь, отчего он делался еще отвратительнее, потек к
вазе.
Таня приготовилась крикнуть отпугивающее заклинание
«Дрыгус-брыгус!», но тут из узенького коридорчика, ведущего из подвалов,
вынырнул Поклеп Поклепыч. Заметив его, оба привидения трусливо ретировались.
Плешивый завуч Тибидохса, одетый в темный плащ, остановился
напротив вазы и подозрительно огляделся. Таня почувствовала, что от него резко
пахнет чем-то, да так, что у нее глаза заслезились, как тогда на поле.
Опасаясь, что он ее заметит, Таня даже дышать перестала, но
Поклеп, кажется, уже заметил ее, потому что вдруг спросил:
– Ты здесь? Привидения тебя не напугали?
Голос у него звучал ласково. Решив, что дольше прятаться
бессмысленно, Таня выглянула из своего убежища. Увидев ее, Поклеп Поклепыч
почему-то вздрогнул, а потом заорал уже совсем другим голосом:
– А ты что здесь делаешь, Гроттер? А ну марш к себе!
Тебе будет снижена оценка по поведению!
Таня, пораженная такой переменой, втянула голову в плечи и
юркнула к лестнице. Уже по пути ей вдруг пришло в голову, что Поклеп повел себя
странно. Очень странно. Более того, он определенно ее испугался. Да и вообще,
ее ли он ожидал здесь встретить?
В общей гостиной сидел Шурасик и ухитрялся читать сразу
четыре словаря и два справочника. Кроме того, рядом с ним еще лежала толстенная
книга, на корешке которой значилось: «Профессор З.А. Нуддин. Дополнительные
упражнения для тех, кому мало уроков».
– Шурасик, если маг побрызгался или растерся чем-то
одуряюще пахнущим, то что это значит? – воспользовавшись случаем, спросила
Таня.
Шурасик оторвал свой остренький носик от учебников и
задумчиво уставился на нее.
– Ну... во-первых, от огня, если это упырья желчь...
Ну, и наконец, сильные запахи приманивают нежить, – ответил он.
– Приманивают? Ты хотел сказать «отпугивают»? –
удивилась Таня.
– Я сказал то, что хотел сказать! Нежить обожает всякую
вонь, – обиделся Шурасик и, заткнув себе пальцами уши, вновь уткнулся в
книги.
* * *
Вечером накануне матча прилетели оборотни. Это были крепкие
приземистые ребята, чем-то похожие на взрослых приятелей Пипы, с той только
разницей, что щеки у них и все руки, за исключением разве что ладоней, были
покрыты серебристой шерстью. Имена у оборотней были все на один лад: Груш, Туш,
Фруш, Душ и дальше в том же роде. Их капитана звали Тобуш. Он отличался от
своих приятелей удвоенными габаритами и несколькими шрамами на мрачном лице.
Даже Гуня Гломов подумал, что не пожелал бы встретиться с ним ни в человеческом
обличье, ни тем более в волчьем.
Что касается тренера, то он у оборотней был престранный.
Карликового роста, едва достающий по пояс своим игрокам, но очень толстый и
страшно сварливый. Казалось, он только и делает, что кричит на своих игроков.
При этом черный медальон у него на шее болтается из стороны в сторону.
Ночь оборотни провели в одной из гостевых спален Башни
Привидений. На другое утро склонный к сплетням Поручик Ржевский носился по
всему Тибидохсу и клялся всем, что ночью слышал из комнаты, которую они
занимали, волчий вой. Поручик так увлекся, что потерял два ножа и впал в
глубокую депрессию, не зная, где их искать.
