— Так я говорил майору, — продолжал роптать на судьбу старший сержант, — а он мне в ответ, дескать, они на специальной подписке, и он ничего тут поделать не может. А я думаю, дело совсем в другом. Артюхов служит с Мыколой Семеновичем уже лет двадцать, вот он ему и устраивает курортный режим.
— А ты, Серега, не переживай, — Иванов миролюбиво хлопнул водителя по плечу. — После этого круиза вечером вернемся на базу и там устроим тебе настоящий «день варенья».
Они отъехали по трассе тридцать километров, потом свернули на второстепенную дорогу, ведущую в сторону ограбленного кишлака. Но едва колонна свернула, как с холма неожиданно ударил гранатомет. Реактивная граната влетела в кабину «таблетки», темно-зеленый микроавтобус в одно мгновение скрылся во вспышке ярко-оранжевого взрыва.
— Твою мать! — заорал Попов, до предела вжимая педаль тормоза. «УАЗ» тут же занесло вбок, под колесами зашуршали мелкие камни, которых здесь было целое море. Двигатель заглох.
— Все из салона! — открывая дверцу, гаркнул Костырин, первым вываливаясь наружу. Выдернув из машины свой автомат, он ужом проворно пополз в сторону от машины, следом за старшим лейтенантом устремились остальные.
Лейтенант Иванов, откинувшись на бок, палил в сторону вершины холма, где среди чахлого кустарника вспыхивали светлячки выстрелов. Охранник все больше и больше погружался в азарт боя. Отстреляв один магазин, он тут же перезарядил оружие и снова стал бить прицельными длинными очередями.
— Леня, Леня! — неистово орал Костырин, забравшись в небольшую ложбину. — Сюда ползи, твою мать! — Возле него уже лежали водитель и переводчик. Они держали перед собой автоматы, но все не стреляли.
Наконец Иванов, расстреляв еще один магазин, вскочил на ноги и бросился во весь опор от «УАЗа», который сейчас напоминал решето с рваными дырами. Пули со свистом поднимали столбики пыли у ног лейтенанта, но, к счастью, ни одна его не зацепила. Плюхнувшись рядом с Костыриным, Леонид с восторгом воскликнул:
— Вот долбят, головы не поднять.
— А ты свою голову побереги, тебя сюда прислали не для того, чтобы потом в цинке назад отправлять, — зло, будто выплюнул в лицо Леониду, выговорил старший лейтенант, его голос тут же заглушил грохот ручного пулемета. Царандоевцы, выскочившие из «газона», теперь заняли позиции и ответили моджахедам огнем. Бой начал принимать осмысленную форму.
Басмачи вели уже не такой интенсивный огонь, как вначале, и вовсе не применяли гранатометов.
— Это не моджахеды, это обычные разбойники, — подобравшись к оперативнику, прокричал ему на ухо переводчик. — Я про таких слышал, их интересует только, чем бы поживиться. Вот они-то, видимо, и украли овец.
— А чего же тогда на нас напали? — спросил Костырин, посылая короткие очереди в места вспышек выстрелов, хотя и понимал, что его пули вряд ли достигают цели.
— Милицию не любят. Да и с учетом того, что ударили из единственного гранатомета по микроавтобусу, не исключено, что сводили счеты.
— Для солдата ты слишком смышленый, — только и смог проговорить старший лейтенант. Его автомат, отстреляв все патроны, напоследок хищно клацнул затвором.
— Еще полчаса такого боя — и нас можно будет брать голыми руками, — проворчал именинник Попов, который также старался стрелять короткими очередями.
— Мы еще посмотрим, как это у них получится, — угрожающе пообещал Иванов. Отложив свой автомат, он бережно вынимал из подсумков ручные гранаты.
Лейтенант оказался прав, душманам не довелось дожать царандоевцев. Совершенно неожиданно по вершине холма ударили крупнокалиберные пулеметы пятерки БТРов, которые, развернувшись, веером двигались в сопровождении цепи мотострелков.
На этом бой был практически закончен, басмачи, сообразив, что перевес сил на стороне царандоя, мгновенно ретировались.
Один из БТРов остановился возле кобальтовцев, обдав милиционеров облаком сгоревшей солярки.
— Здорово, славяне, — с брони на землю спрыгнул Кирилл Марков.
— Ты какими здесь судьбами, ковбой? — поднимаясь на ноги, удивился Костырин.
— Да заехал в комендатуру, а там как раз перехватили радиограмму царандоя. Ну, пока местные возились с высылкой подмоги, комендант отдал приказ выдвинуться дежурному взводу. А я, когда узнал, что наши на выезде, тоже решил посодействовать.
— Спасибо за помощь, — старший лейтенант крепко пожал Кириллу руку.
— Сочтемся, — хмуро ответил Марков. Последнее время его агентура молчала, и оперативник начал от безделья маяться.
— Товарищ капитан, — обратился к Кириллу Сергей Попов. — У меня сегодня день рождения, так что приглашаю вас со всей командой на ужин, и, как говорит товарищ старший лейтенант, в неформальной обстановке.
— Поздравляю, Сережа, мы обязательно будем, — Марков похлопал старшего сержанта по плечу…
* * *
Чтобы избежать пеленгации, радиостанция в отряде Ранжи работала только на прием в строго обговоренное с куратором пакистанской разведки время.
За все время его партизанской войны Башир ни разу не получал сообщений, но каждый день радист послушно настраивался на нужную волну и слушал эфир. В этот день неожиданно для всех радиостанция ожила…
— Сабиб, сообщение, — молодой моджахед с узким лицом, покрытым редким пушком, заметно нервничая, протянул Ранжи листок с зашифрованной депешей. Полевой командир, буквально вырвав из его рук шифровку, тут же передал ее шифровальщику, который всегда находился возле него и в случае возможного пленения уничтожался в первую очередь. Расшифровка радиограммы заняла несколько минут.
«Возвращайтесь к родным дувалам встречать братьев.
Оракул».
Оракулом именовался американец Джон Смит, и сейчас он сообщал, что Халед везет из Пакистана переносные зенитно-ракетные комплексы. Теперь Ранжи сможет по-настоящему развернуться и как следует ударить по шурави, по их самолетам и вертолетам. При помощи этих ракет он заработает достаточно денег, чтобы его семья смогла открыть кондитерскую пекарню, а может, даже и афганский ресторан.
— Аллах акбар, — руки Ранжи коснулись бороды, как будто произведя омовение. Потом он повернулся к своим молчаливым помощникам и приказал: — Передайте воинам, что мы идем к Даши-Мусс. Пора умыть неверных в их же крови…
* * *
Человек предполагает, а жизнь располагает. Намеченное на вечер застолье самым неожиданным образом сорвалось. За час до окончания рабочего дня майора Артюхова впервые вызвали на виллу старшего военного советника.
Сибиряк с нескрываемым интересом рассматривал большое двухэтажное здание, расписанное по фронтону вязью арабского письма, витиеватые колонны и ажурные окна с цветными витражами.
— Прямо дворец культуры, — восхитился вслух майор, невольно сравнивая особняк с убогой и серой коробкой общежития.
