– Получи, фашист, гранату, – выдохнул Виктор, дважды надавив на спусковой крючок «винтореза». Первая девятимиллиметровая бронебойная пуля, попав гранатометчику в плечо, буквально оторвала его правую руку, труба гранатомета покатилась по палубе. Вторая пуля разворотила пирату грудную клетку.
Теперь наступила очередь кормовой пулеметной установки… Отстреляв магазин на десять патронов, снайпер сунул его в подсумок, вогнав в винтовку снаряженный, передернул затвор, досылая патрон в патронник «винтореза».
Снайперский огонь длился не более минуты, потом «Ка-29» вздрогнул, сорвавшись с места, стремительно пошел на снижение в направлении захваченного сухогруза. И уже через несколько секунд вертолет завис в метре над палубой «Азии», из десантного отсека посыпались морские пехотинцы – настало время ближнего боя. Через мгновение со всех сторон затрещали короткие и длинные автоматные очереди. Где-то гулко хлопнул взрыв ручной гранаты.
Виктор Савченко, отстегнув карабин страховочной сбруи, также спрыгнул на палубу, но для него и второго снайпера работы уже не было.
В том месте, где взорвалась граната, поднялось небольшое облако сизого дыма, и тут же пиратский катер, оторвавшись от борта теплохода, стал пятиться назад, увеличивая скорость с каждой секундой. Оторвавшись на полмили, «Супер Двора» попытался развернуться.
С громкими хлопками с пилонов «Черной акулы» сорвались две продолговатые сигары противотанковых ракет «Атака» и, оставляя за собой дымный шлейф, понеслись в направлении пиратского катера. Сдвоенный взрыв поглотил в гигантском костре утлое суденышко.
– Страшная картина. – Возле Виктора появился майор Астафьев, поправляя кобуру с громоздким «стечкиным». – «Азия» из Португалии в Марокко шла порожняком. Для чего пиратам понадобилось это старье? Не иначе как продать на металлолом.
– Как сказал французский летчик и писатель Экзюпери, «если звезды зажигаются, значит, это кому-то надо», – вешая на плечо «винторез», проговорил Виктор, неожиданно вставив цитату из своей прошлой юной жизни. И тут же с усмешкой добавил: – Как говорил когда-то один мой хороший знакомый: «Пионэр не будь говном, собирай металлолом».
– Типа того получается, – громко засмеялся майор.
– Как я рад снова тебя видеть, дружище, – дыша дешевым пивным перегаром, воскликнул Франк Ковальский, обнимая за плечи Рустама Хашиева.
– Я тоже рад тебя видеть, Франек, – сдержанно произнес чеченец, разглядывая поляка. Тот ничуть не изменился за прошедшее время. Худой, долговязый поляк, с длинными рыжими волосами и такого же цвета всклокоченной бороденкой, вечно влажными серыми глазами и вечно неприятным запахом изо рта. Даже одевался Ковальский в один и тот же потертый джинсовый костюм и ярко-красную футболку с трафаретом Че Гевары.
Прожив на свете тридцать с лишним лет, Франек по-прежнему оставался оболтусом. Работать дольше одного дня даже не пытался, но вот если была возможность срубить деньжат по-легкому (постоять с антироссийскими плакатами перед посольством России, выкрикивая оскорбления, или порвать публично государственный флаг – триколор), это он всегда пожалуйста. Правда, полученные деньги Ковальский без сожаления спускал в ближайшей пивной. Потом искал новый способ вновь срубить деньжат по-легкому…
Часто Франек появлялся в лагере чеченских беженцев, был знаком с некоторыми боевиками, которым удалось ускользнуть от возмездия российских спецслужб. Среди боевиков находился и подрывник Рустам Хашиев, зализывающий в Польше раны. Иметь дело с чеченцами было довольно выгодно, некоторые из них имели немалые деньги и хорошо платили за переход границы Евросоюза. Только, по мнению Ковальского, уж слишком было хлопотно связываться с пограничниками, и он снова возвращался к непыльной работе демонстранта против «Русской экспансии».
Несмотря на внешнюю безалаберность, была у Франека и настоящая страсть. Он был фанатом подводного плаванья, в годы молодости все польское побережье Балтийского моря изучил, как свою квартиру, даже нашел несколько затопленных судов времен Второй мировой войны. Но ничего ценного поднять с них не удалось. А была у Ковальского розовая мечта – отыскать подводный клад и в один миг стать богатым и знаменитым. Он даже знал, как это сделать. Нужно было только накопить достаточно денег, чтобы добраться до Карибского моря, а там он уж обязательно отыщет «заначку» Флинта или еще кого-то из славной когорты берегового братства…
Два года минуло с последней встречи Франека и Хашиева. Но Рустаму казалось, что это было вчера. Ковальский, как всегда, сидел в третьесортном баре, макая всклокоченную бороду в бокал с дрянным пивом, и даже вопрос задал тот же, что задавал обычно при встрече с чеченцами:
– Как идет борьба с российским шовинизмом?
– С переменным успехом, – уклончиво ответил Рустам, внимательно оглядывая своего знакомого. Неожиданно в душе горца зародилось сомнение: а того ли он выбрал человека для выполнения задуманного. Душевные колебания были недолгими и оставили его в одно мгновение, другого выхода у Рустама не было. В конце концов, он сам рассказывал о находке польского дайвера, и на основе этого ему и дали задание. А потому выходило, что отступать ему было некуда, слишком большие средства затрачены на эту акцию.
«Второго прокола мне хозяин не простит», – собираясь с духом, подумал чеченец.
– А как твой промысел по добыче легких денег?
– Русский медведь достаточно злобный зверюга, чтобы перевелись желающие его подразнить. Так что на пиво хватает, – в очередной раз окуная бороду в бокал, заносчиво ответил поляк.
– Ну а что ты скажешь, если я тебе предложу нормальные деньги? – глядя на Ковальского исподлобья, спросил Хашиев.
Опустив бокал с недопитым пивом на крышку грубо оструганного стола, Франек обтер рукой мокрую бороду и только после этого спросил:
– Что нужно делать?
Ковальский был не столько жадным (жадный бы задал первый вопрос: «Сколько заплатят?»), сколько опытным в криминальных и полукриминальных делах. Поэтому в первую очередь поляка интересовало, что нужно делать. Расценки он знал хорошо, и разговор о цене обычно шел отдельной графой.
– Помнится, ты как-то рассказывал о затонувшем корабле с грузом авиабомб, – начал издалека Рустам.
– Помню, – с готовностью закивал головой Ковальский. И негромко заговорил, уставившись немигающим взглядом на чеченца, будто смотрел сквозь него. – Транспорт «Богемия», год постройки тысяча девятьсот двадцать восьмой. Водоизмещение пятнадцать тысяч тонн. Порт приписки – город Гамбург. В тысяча девятьсот сорок шестом году был затоплен союзниками в нейтральных водах Балтики с грузом авиабомб калибра пятьсот килограммов. Боевая начинка этих бомб – отравляющее вещество зарин. В тысяча девятьсот девяносто шестом году я обнаружил это судно. – Взгляд поляка сфокусировался на лице Хашиева. – Вы решили организовать против русских газовую атаку?
– Ты можешь достать несколько бомб? – проигнорировав вопрос дайвера, в свою очередь спросил подрывник.
