– Была.
– Какая же?
– Я думаю… мне кажется, что полиция как раз и стоит за всем
этим делом.
– То есть вы имеете в виду, что ваш автомобиль вместе с
трейлером украли полицейские?
– Вот именно.
– И зачем?
– Чтобы как следует обыскать. Не торопясь и ни на кого не
оглядываясь.
– Так, так. А что бы они стали искать?
– Мой дневник, возможно.
– На что это вдруг полиции сдался ваш дневник?
– Мистер Мейсон, – выдохнула девушка, – в этом деле вы
должны будете поверить мне на слово.
– Но вы пока еще не представили обоснований серьезности
ваших намерений.
– Я не имею в виду деньги. Завтра к десяти часам утра вы
получите необходимый задаток – я позабочусь. В данный момент я имею в виду
остальную часть этого… э-э… дела – мою личную оценку, и здесь вам придется
поверить мне на слово. Вот и все.
– Что-то у вас тяжело получается с изложением событий. Я
предлагаю: выкиньте пока ту часть, что вы хотите скрыть, и переходите к сути
дела.
– Отлично. Вы знаете, кто я?
– Вы – очаровательная молодая женщина, ваш возраст двадцать
с небольшим, и вы живете, согласно вашим же словам, без видимых средств к
существованию. Ваша жизнь на колесах говорит о пристрастии к необычным
приключениям, а еще мне почему-то кажется, что вы боитесь заводить друзей.
– Что вас заставляет так думать?
– Ответ очевиден. Девятьсот девяносто девять женщин из
тысячи, окажись они в вашем положении, найдут одного, а то и нескольких близких
друзей, к кому бы они смело могли обратиться за помощью, оставшись в костюме
Евы посередине поля для игры в гольф. А факт вашего обращения к знаменитому
адвокату указывает еще и на то, что существуют детали, о которых вы пока не
упомянули, да и, судя по всему, не собираетесь рассказывать.
– Знаете ли вы моего отца, мистер Мейсон?
– Кто он?
– Колтон П. Дюваль.
Мейсон уже покачал было головой, но тут же нахмурился.
– Подождите-ка. Это имя я определенно где-то встречал. Чем
он занимается?
– Сейчас он делает номерные знаки.
– Владеет производством?
– Нет. Занимается принудительным трудом. – После некоторой
паузы девушка добавила: – В тюрьме штата.
– О, надо же!..
– Ему приписывают, – продолжала Арлен Дюваль, – похищение
трехсот девяноста шести тысяч семисот пятидесяти одного доллара и тридцати шести
центов.
– Вот сейчас я вроде бы вспомнил, – кивнул Перри Мейсон. –
Это было связано с каким-то из банков, не так ли?
– И с банком, и с бронированным грузовичком, и с перевозкой
наличных денег.
Мейсон дал понять, что внимательно слушает.
– Он в тюрьме уже целых пять лет. Считается, что мой отец
где-то спрятал эти деньги. И на него все эти годы оказывалось и оказывается
такое изощренное давление, что описать – язык не повернется.
Арлен Дюваль пришлось выдержать долгий изучающий взгляд
Мейсона, но глаз она не отвела.
– Официально я – дочь вора.
– Давайте дальше. Рассказывайте вашу историю.
– Но я ее рассказала.
– Только не мне.
– Мистер Мейсон, я только что это сделала.
– Вы лишь обозначили в общих чертах. Дайте же услышать
остальное.
– Мой отец работал в «Меркантайл секьюрити бэнк». У них с
полдюжины отделений в различных местах, и одно из них в Санта-Ане. Для
обеспечения нормального платежного баланса необходимы наличные деньги, их нужно
доставлять в отделения банка, и для этого у них имеется специальный
бронированный фургончик. В тот день перевозилось наличности триста девяносто
шесть тысяч семьсот пятьдесят один доллар и тридцать шесть центов. Все эти
деньги папа лично сам упаковал. Вообще-то, по правилам, за ним должен был
присматривать инспектор, но папе в этом деле полностью доверяли, и инспектор
занимался тем, что следил за игрой на скачках. Он там крупно поставил. У
инспектора с собой был маленький радиоприемник, и… Ну, понимаете, когда подошло
время, он включил его, настроился, и… Правда, потом инспектор заявил, что он
хотя и слушал радио, но на самом-то деле не спускал с папы глаз. Сказал, что
видел, как папа запечатал этот пакет, естественно, перед этим обернув его как
следует, обвязал, залил сургучом, поставил на сургуче свою личную печать, а
потом там же свою личную печать поставил и инспектор.
– И что потом? – спросил Мейсон.
– Минут через десять пришел человек, водитель бронированного
фургона, и отдал квитанцию за пакет.
– А когда пакет был доставлен в Санта-Ану?
– Спустя примерно еще полтора часа.
– И что же произошло там?
– Пакет, говорят, был в полном порядке, печати не тронуты,
кассир в Санта-Ане дал свою квитанцию и попросил водителя фургона подождать
немного, потому что хотел с ним передать партию денежных документов.
– Что дальше?
– А дальше… не прошло и пяти минут, этот самый кассир
выбегает и вопит, что произошла ошибка, что ему подсунули не тот пакет.
– Что было в пакете, который он получил?
– Толстая пачка погашенных чеков.
– Да? А известно ли, откуда…
– Все эти чеки оказались из одной банковской картотеки
главного банка Лос-Анджелеса. И помечены они были от «АА» до «CZ».
– А где находилась эта серия чеков?
– Рядом с той комнатой, где готовят деньги для перевозки.
Очевидно, кто-то вытащил наличные, сгреб тут же несколько пачек погашенных
чеков и набил ими пакет, как деньгами. А затем уже этот пакет обвязали и
упаковали.
– И они подумали, что виноват в этом ваш отец?
Девушка кивнула.
– Интересно, какие же улики выдвинули против него? –
задумчиво спросил Мейсон. – Впрочем, любые улики здесь будут косвенными.
– Ну, прежде всего то, что именно папа несет личную
ответственность за сохранность денег. Инспектор, он, кстати, потерял после этого
работу, не мог подменить деньги так, чтобы папа этого не знал. А папа,
естественно, не мог осуществить подмену без ведома инспектора. Правда, дело
осложняет эта радиопередача со скачек.
– А водитель бронированного фургона? – перебил ее Мейсон.
