– Это правда, что вы – последний человек, видевший Джордана
Балларда живым?
– Убийца видел его живым.
– Это правда, что вас пытаются обвинить в лжесвидетельстве?
Что они собираются предъявить вам?
– Если мы обратимся к закону, то увидим, что предсказанием
будущего занимаются люди, кому это соответствующим образом дозволено государством.
Я этим не занимаюсь.
– Что произошло в зале заседаний? – Репортеры так и
наседали.
– Никаких комментариев! – Мейсон усиленно пробирался к
выходу. – Почему бы вам не спросить об этом Гамильтона Бергера? Он будет весьма
рад предоставить вам эту информацию.
По выходе из Дворца правосудия Перри Мейсон взял такси и
поехал обратно в офис.
Делла Стрит уже заждалась его.
– Что случилось, шеф?
– Гамильтон Бергер готовится обвинить меня в
лжесвидетельстве.
– Вы отказались отвечать на его вопросы?
– К счастью, Гамильтон Бергер формулировал вопросы таким
образом, что у меня не возникло необходимости отказываться отвечать ему. Он
хотел знать, опускал ли я эту штору в доме у Балларда с тем, чтобы подать
сигнал Арлен Дюваль. Я ответил отрицательно. Затем он вынудил меня отрицать
также и то, что, опуская и поднимая штору, я вообще подавал кому-либо какой-то
сигнал. Я воспользовался этой возможностью и сказал – нет. Я боялся, что если
он будет много говорить, то в конце концов задаст и правильный вопрос, а именно:
подходил ли я или нет к окну этого дома и опускал ли я или поднимал штору? Он
вышел из себя. А когда наш друг Гамильтон Бергер сердится, то мыслит не очень
четко.
– То есть он так и не спросил вас, что вы там делали, кроме
того, что кому-то сигналили?
– Вот именно. – Мейсон усмехнулся.
– Замечательно! И что же мы теперь будем делать?
– Позвоним Дрейку и спросим, нашел ли он того рассыльного.
– Он его не нашел. Хотя обзвонил все службы, где есть
курьеры.
– В таком случае остается последняя возможность – связаться
с теми, кто шьет театральные костюмы. Одежда могла быть взята напрокат.
– Он уже над этим работает. А вот и он – легок на помине.
Раздался условный стук в дверь, которым пользовался только
Пол Дрейк. Делла Стрит открыла.
– Ты не хочешь дать мне пинка под зад? – с ходу спросил
Дрейк у Мейсона.
– С чего бы это?
– А с того, что я оказался набитым дураком и меня следует
наказать не позднее следующей недели. И как я только сразу не раскусил этого
рассыльного!..
– Давай ближе к делу, Пол. Рассказывай!
– Прежде всего я должен был заметить, что это была не
обычная курьерская служба, что это был театральный костюм.
– Как бы ты это определил?
– Подделку видно сразу – там, во-первых, не было значка с
номером, вместо него на фуражке красовалась медная бляха с каким-то именем, и
моя секретарша приняла ее за название службы. Но это не самое худшее…
– А что же самое худшее?
– Этим рассыльным мог быть Говард Прим – парень, замешанный
в угоне трейлера.
– Ты уверен?
– В том-то и дело, что нет, черт меня подери! Я не уверен и
не могу дать тебе что-то, что бы ты мог потом использовать.
– Не кипятись, Пол! Давай по порядку.
– Вчера ночью, Перри, у меня работало много людей. Нужно
было сделать массу вещей, и ночная секретарша на коммутаторе буквально
разрывалась на части. Поэтому, когда откуда-то появился курьер и сказал, что у
него конверт для Пола Дрейка, который я должен передать тебе, как только ты
появишься, она не обратила на это внимания. Взглянула только на адрес, а
курьера словно ветром сдуло. Даже расписку не попросил. Звонки шли один за
другим, коммутатор аж накалился, я все время с кем-то разговаривал…
– Не стоит об этом. Я прекрасно знаю – ты работал,
математических результатов в такой работе не бывает.
– Да, Перри. Мы следили за Примом, или Сэккитом, – не имеет
значения, но кончилось тем, что мои люди остались в дураках. Он ушел. Вернее,
вошел в какое-то учреждение, а обратно выходящим они его так и не увидели.
– А при чем здесь костюм?
– Костюм как раз все расставляет по местам, и не один, а
целых два костюма. Их взяли напрокат перед самым закрытием: один – курьерский,
а второй – одеяние священника, и агентство по предоставлению костюмов
располагалось в том здании, куда в последний раз зашел Сэккит. Теперь-то ты
понимаешь, что случилось? Мой парень к зданию близко не подходил: боялся
спугнуть, и, когда оттуда вышел священник с пакетом под мышкой, ничего не
заподозрил. Сэккит, он же Прим, заскочил, наверное, в туалет, переоделся, а
костюм рассыльного захватил с собой. Лица его мой человек видеть не мог, да он
и не ожидал такого поворота событий.
– Значит, ты полагаешь, что письмо доставил сам Сэккит?
– Возможно, хотя описание внешности не совпадает. Сэккит, по
нашим сведениям, крепкий и коренастый, а этот курьер – тоненький и стройный…
Дьявол! Пусть у меня все зубы выпадут, но это как пить дать могла быть
переодетая девица. Я в тот момент не мог оторваться, а секретарша даже не
удосужилась взглянуть на него как следует. Судя по ее описанию, это запросто
могла быть девица.
– Ты не знаешь, куда направился Сэккит после того, как взял
напрокат костюмы?
– То-то и оно, что нет, Перри! Это меня и бесит! Но после
драки кулаками не машут, что было, то было.
– А когда твои ребята снова напали на след?
– Только около шести утра. Он вернулся на Митнер-авеню,
3921, где снимает жилье под именем Сэккита. Вел себя как ни в чем не бывало,
поставил джип и, ни разу не оглянувшись, вошел в дом. Он, похоже, не ожидал,
что у дома его тоже поджидают мои люди.
– Отлично, – сказал Мейсон, – будем исходить из того, что
имеем. А на данный момент у нас, Пол, есть тo, что твой Манди опознал меня
перед Большим советом присяжных как человека, которого он видел у Балларда в
окне.
– Будь он неладен, этот Манди!
Мейсон кивнул.
– Но мне он сказал по-другому.
– А письменное донесение? – спросил Мейсон. – Рапорт он
написал?
– Нет. Он… Впрочем, когда я сейчас об этом подумал, то мне
кажется, кто-то ему хорошо подсказал этого не делать. В подобных случаях просто
полагается подать письменный рапорт.
– А сказал он тебе, что его вызывают на Большой совет?
