Вновь выплыла на свет божий старая история о пачке банкнотов
на сумму в пять тысяч долларов, которую требовал неизвестный шантажист и номера
каждого из которых были записаны в ФБР. Эти-то номера, казалось, и являются
самой большой тайной во всем деле. Ходили слухи, что даже Гамильтону Бергеру не
удалось их узнать, хотя он и пытался. ФБР готово было проверять любые внушающие
недоверие деньги, но список никому не показывался, и таким путем они надеялись
со временем заставить преступника совершить промах: истратив их, он бы
наверняка попался.
Цитируя Гамильтона Бергера, газеты сообщали, что, по его
мнению, убийство Джордана Балларда было, вне всякого сомнения, «тесно связано»
с похищением денег из «Меркантайл секьюрити».
Помимо всего прочего, многие газеты, ссылаясь на просившее
не называть свое имя лицо, которое по долгу службы было обязано находиться в
курсе дела, писали, что Перри Мейсон, представ перед Большим советом присяжных,
признался в получении от Арлен Дюваль в качестве задатка двух крупных денежных
купюр – одна в тысячу, а другая в пятьсот долларов.
Далее говорилось, что номера этих банкнотов были
зарегистрированы окружным прокурором и что «прилагаются все усилия», чтобы
связать их с деньгами, пропавшими из банка «Меркантайл секьюрити».
Полиция вовсе не скрывала, а, можно даже сказать, особо
выделяла тот факт, что на протяжении последних восемнадцати месяцев Арлен
Дюваль жила в свое удовольствие как нельзя лучше, тратилась, не считая, направо
и налево, а происхождение денег, которые она явно не заработала, объяснить
якобы не могла.
Отец ее тем временем вел обычную жизнь надолго
приговоренного узника Сан-Квентина и, по всей видимости, с участью своей
смирился и бежать не собирался…
Делла Стрит подождала, пока Перри Мейсон закончит читать, и
сказала:
– Грязь уже полилась, и если что, то они ее не пожалеют. –
Мейсон кивнул. – Они пишут о чем угодно, но только не о том, что и вы в этом
деле замешаны не меньше, потому что принимали от Арлен Дюваль краденые деньги и
сговорились заставить замолчать Балларда, чтобы он в суде ничего не показал
против вашего клиента.
– Конечно, Делла, – согласился Мейсон, – мяч сейчас у них, и
они на подаче.
– А вы не собираетесь пойти в тюрьму и переговорить с Арлен
Дюваль?
– Пока нет.
– Но ведь вы можете, не правда ли? Она арестована, ей
предъявлено официальное обвинение, и ваша прямая обязанность как адвоката
теперь состоит в том, чтобы…
– Все верно, – подтвердил Мейсон, – им настолько не терпится
дождаться моего визита к ней, что они даже специально упомянули, что я смогу ее
видеть, если пожелаю, в любое время дня и ночи.
– Почему бы вам не сделать этого? – Делла Стрит озадаченно
смотрела на своего шефа.
– Потому что та комната, где мы с ней увидимся, будет
нашпигована полицейскими микрофонами, как гусь чесноком.
– Но вы можете говорить, соблюдая предосторожность, и…
– Я-то всегда соблюдаю предосторожность, но вот будет ли
осторожной Арлен Дюваль? Не скажет ли она чего-нибудь лишнего, в результате
чего мы сами затянем петлю у себя на шее, вот в чем вопрос…
– Об этом я не подумала.
– Зато об этом подумал Гамильтон Бергер, и мысль эта, судя
по всему, не дает ему покоя.
Неожиданно ожил и пронзительно напомнил о себе
незарегистрированный телефон на столе Перри Мейсона. Так как номер его знали
только Делла Стрит и Пол Дрейк, Мейсон мгновенно схватил трубку и поднес к уху.
– Слушаю, Пол! В чем дело?
Голос Дрейка был хриплым и напряженным.
– Перри? Наше дельце разворачивается со страшной силой.
– Не тяни, Пол!
– Помнишь то некое неопровержимое, уличающее доказательство,
о котором раструбили газеты и которое, по мнению полиции, отметет все сомнения
и так далее?
– Помню, и что?
– В трейлере у Арлен Дюваль нашли тайник, полный денег.
– На какую сумму?
– Не знаю, но где-то около двадцати пяти тысяч.
– А где был устроен тайник?
– Одна из внутренних панелей оказалась съемной. Обычно
пространство между внутренней обшивкой и внешней оболочкой трейлера заполняется
чем-то вроде стекловаты, но на этот раз роль тепло– и звукоизоляции играли
живые денежки. Тайничок что надо!
– Это все?
– Нет, Перри, далеко не все! Помнишь пять тысяч в банкнотах,
номера которых хранятся у кого-то наверху? Ну так вот – более тысячи долларов
этих самых денег обнаружили в тайнике Арлен. Но есть и кое-что другое…
– Что именно?
– Не знаю, Перри, одобришь ты мои действия или нет, но
слушай! Помнишь, я говорил как-то, что Манди – малый порядочный и довольно
консервативный? Ну да, конечно, ты не мог забыть. Сейчас я за Сэккитом приставил
другого, этому палец в рот не клади, откусит не задумываясь. Короче, вчера
ночью, после того как Томас Сэккит, он же – Говард Прим, оставил джип перед
домом и отправился баиньки, мой человек излазил его автомобиль вдоль и поперек,
и, оказалось, небезуспешно. Он снял несколько вполне приличных отпечатков
пальцев и один совершенно четкий – большого и указательного – с солнцезащитного
козырька в кабине. Он видел, как Сэккит поднимал его.
– Отпечатки проверили?
– Само собой! Томас Сэккит – почетный ветеран уголовной
хроники. Занимался подделкой денег и документов на высокопрофессиональном
уровне, а кроме того, к его рукам всегда что-то липло. Он опасен, Перри!
– Когда ты получил эту информацию?
– Об отпечатках я знал уже рано утром, но пока проверили, сравнили
– в общем, то, что я только что тебе рассказал, мне сообщили буквально
несколько минут назад.
– Хорошо, Пол, этого Сэккита нам надо как следует потрясти,
и посмотрим, что из него выпадет. Где он сейчас? Твой парень следит за ним?
– Разумеется. Сэккит сейчас на Лагуна-Бич. Заехал перед этим
в Ньюпорт-Бич, подцепил смазливенькую огненнокудрую куколку, которая
по-тря-са-ю-ще смотрится в облегающем ее стройное тело купальнике, они весело
поплавали, а теперь зарылись в песочек и плевать хотели на всех.
– Где твои ребята?
– Один наблюдает за парочкой, а второй глаз не спускает с
джипа. И если Сэккиту вздумается повторить его вчерашний трюк с исчезновением,
то не первой, так второй стрелой мы его возьмем.
– О’кей, Пол! Мы с тобой сию же минуту направляемся на
Лагуна-Бич брать интервью у Томаса Сэккита. И я думаю, что наши вопросы ему не
понравятся.
