– Те, о которых вы только что упомянули, были в письме,
полученном мною предположительно от Арлен Дюваль. Я так и ответил членам
Большого совета присяжных.
– А откуда же у вас две другие купюры – те, о которых вы
дали показания, что обнаружили их у себя на руках?
– Я нашел их в письме, пришедшем якобы от Арлен Дюваль.
– Но вы нам об этом ничего не говорили.
– Меня не спрашивали.
– Я просил вас представить нам все деньги, полученные вами
от Арлен Дюваль.
– Да, я помню. И я ответил, что я не знаю, чтобы мне
поступали от нее какие-либо деньги. Я ответил, что получил письмо, написанное
предположительно ее рукой, в котором я обнаружил два банкнота – тысячу долларов
и пятьсот долларов. Я тогда еще специально упомянул, что деньги, которые я
показывал в тот момент, были мною получены в названном до этого письме. Вы не
спросили меня, были ли это все деньги, которые поступили мне предположительно
от Арлен Дюваль. Если вы не можете допрашивать свидетеля так, чтобы не
оставлять ему возможности увильнуть от ответа, то я не вижу причины, почему бы
свидетелю этого не сделать…
– Достаточно, господин защитник, – перебил его судья, – я
неоднократно призывал вас воздерживаться от личных выпадов.
– Уважаемый суд, – возразил Мейсон, – это не есть выяснение
личных отношений между обвинителем и защитником. В данном случае сталкиваются
личности обвинителя и свидетеля. Противная сторона пожелала допросить меня как
свидетеля, и я ответил как свидетель.
– Хорошо, хорошо. Принимается. Остановимся на этом.
Обвинение, продолжайте допрос свидетеля. – Судья Коуди говорил как обычно –
спокойно и вежливо, но в уголках его рта затаилась усмешка.
– Я никогда ничего подобного не слышал, – заявил Гамильтон
Бергер.
– Естественно, нет. Чего ж вы хотели? – Комментарий Мейсона
был сух и краток, но тем не менее вызвал всеобщий смех, тут же остановленный
ударом судейского молотка.
– Каким образом вы получили два других банкнота в тысячу
долларов и в пятьсот? Как они у вас оказались?
– Мне их доставил Пол Дрейк, который, в свою очередь,
сказал, что их ему принес посыльный.
– Что вы сделали с теми деньгами?
– Пока Баллард находился на кухне, я опустил роликовую
штору, засунул обе купюры под верхний ролик, после чего отпустил ее в исходное
верхнее положение. Затем я снова проскользнул в комнату между портьерами, мы с
Баллардом допили у кого что осталось, и я ушел.
– Вы хотите сказать нам, что, когда вы от него ушли, Баллард
был жив?
– Именно это.
– Но так как Арлен Дюваль вошла в дом сразу же после того,
как вы отъехали, то…
– Простите, но я вынужден перебить. Вы упускаете один
существенный факт.
– Какой же?
– Вы забываете о человеке моего роста и сложения, человеке,
наблюдавшем за домом и видевшем, как я опустил и поднял штору. Этот человек
хотел знать, зачем я туда ходил и что я там делал, этот человек припарковал
свою машину на подъездной дорожке и вошел в дом сразу же после моего отъезда,
этот человек был хорошо знаком Джордану Балларду, иначе тот бы его в кухню не
впустил, этот человек, наконец, пил бурбон и «севен-ап» после того, как Баллард
выплеснул остатки скотча и содовой из моего стакана в кухонную раковину.
– Откуда вы знаете, что такой человек вообще существовал,
мистер Мейсон? – ухмыльнулся Бергер.
– Я знаю это по той простой причине, что когда работники
полицейского управления выехали на место и провели следственный эксперимент –
поднимали и опускали штору и так далее, – то никаких денег они там не нашли.
Нельзя, правда, исключить и другой вариант – полицейские следователи нашли
деньги, присвоили их и никому ничего не сказали. Однако логичнее предположить,
что в доме побывал кто-то еще.
– Но кто же этот кто-то?
– Если вас интересует информация, то я могу высказать
предположение. Сравните отпечатки пальцев на стакане под номером один с
отпечатками пальцев Билла Эмори – водителя того бронированного автомобиля, на
котором перевозились деньги в день, когда их украли. Насколько мне известно,
это человек моего роста и телосложения, и я предлагаю взять фотографию списка
номеров денежных банкнотов, которые были известны полиции, и сравнить почерк,
каким они написаны, с почерком Билла Эмори. Как вы вполне резонно заметили,
мистер Бергер, этот список являлся одним из наиболее строго охраняемых секретов
ФБР. Его охраняли так бдительно, что не дали никакой информации даже вам.
Только один-единственный человек имел возможность получить копию этого списка –
похититель. Обнаружив среди украденных им денег пачку связанных мелких купюр на
сумму в пять тысяч долларов, а о том, что полицией приготовлена такая сумма для
вымогателя, он знал, похититель правильно предположил, что это те самые меченые
деньги, и списал для себя все их номера. И сделал он это с единственной целью –
не истратить их самому и, следовательно, не попасться, и в то же время улучить
момент и подсунуть некоторые из них в бумажник Колтону Дювалю. А позднее, когда
наступит подходящее время, он планировал использовать эти деньги, чтобы
сфабриковать неопровержимую улику против Арлен Дюваль.
Джордан же Баллард тем временем пошел по ложному следу,
сконцентрировав все внимание на докторе Кандлере. Баллард пришел к выводу, что
доктор не может быть не замешан в деле, но он не учел того факта, что медсестра
доктора Кандлера – Роза Ракер Трэйвис – имела ничуть не худшую возможность
шарить по карманам пациентов в то время, когда они принимали термические ванны,
с тем чтобы получать дубликаты ключей и документов. Ей, надо полагать,
оказалось совсем не трудно снять оттиски с ключей от того отсека бронированного
автомобиля, в котором перевозились большие суммы наличности. А так как она
сопровождала доктора Кандлера во время его визита в банк непосредственно перед
ограблением, то у нее была отличная возможность взять погашенные чеки, и,
засунув их потом в заранее изготовленную ловким фальшивомонетчиком фирменную
упаковку, они совершили подмену.
В свою очередь, сестра миссис Ракер – Хелен Ракер – очень
дружна с Томасом Сэккитом, известным также под именем Говарда Прима, причем
последний давно уже числится в полицейской картотеке как мошенник и искусный
мастер подделывать деньги. И в заключение, господин окружной прокурор, – Мейсон
обращался к Бергеру почти по-дружески, – я заявляю о том, что готов в качестве
свидетеля оказать вам всяческую помощь, и если у вас не хватает доказательств –
спрашивайте меня, я отвечу на любые ваши вопросы.
Гамильтон Бергер начал было подниматься и что-то говорить
судье, но в этот момент судья Коуди пришел окружному прокурору на выручку.
– Суд удаляется на пятнадцатиминутный перерыв! – объявил он.
