Гробулия перекатилась на бок и попыталась
выдернуть у Озы руку. Ей это не удалось. Однако в борьбе завернулся рукав,
обнажив запястье Гробулии. Склеппи и Оза одновременно посмотрели на браслет. В
этот раз он выглядел заурядно – узкая витая полоска с парой проступивших рун.
– Так и я думала, что это не он. Очередная
жалкая безделу… – с облегчением начала лунная ведьма и без всякого
предупреждения – неожиданно для себя и Склеппи – рассыпалась прахом.
Гробулия, осыпанная сероватой пылью, вскочила
и брезгливо отряхнулась.
Едва она успела восстановить силы, как в
коридоре зашаркали приближающиеся шаги. Гробулия поспешно кинулась к двери и
стала забивать скважину замка всякой дрянью. Она слишком хорошо понимала, зачем
к ней могут идти. Едва она втолкнула толстую щепку, как в замке безнадежно
заворочался ключ. Затаив дыхание, Склеппи слышала, как тюремщик-астролог с
руганью пытается протолкнуть ключ.
– Замок заело. Придется, видно,
вышибать, – пожаловался он кому-то. – Эй, Фоби, чего ты такой хмурый?
– Да из-за приказа о казни. В жизни не
читал такого бреда! – пискляво отвечал кто-то, и Гробулия узнала палача.
– А что там такое?
– Вообрази: я должен посадить ее на кол,
отрубить голову, четвертовать, а после этого еще и замуровать в стене! ЗАЖИВО!
Как, интересно, я смогу это сделать?.. Спорю, приказ диктовала царица Нуи, а
Бэр подмахнул не читая, – пожаловался палач.
– Бедолага!
– Это еще не все! Ты не слышал главного.
Самое неприятное, что я перед казнью должен насильно поцеловать ее! –
передернулся палач.
– Ну и поцелуешь!
– Тебе просто говорить! – проворчал
палач. – А вдруг у нее пахнет изо рта или губы будут слюнявыми? Гертруда
никогда не простит мне этого! У нее такой чуткий нос, она так ревнива!
– Гертруда твоя жена?
– Ты что, зачем мне жена? Все женщины
такие неряхи, я их просто ненавижу! Гертруда – это моя морская свинка.
Бывший астролог с сочувствием вздохнул.
– Да, нелегкая у тебя работа! –
сказал он.
– И не говори, брат! А кому сейчас
легко? – пригорюнился палач.
– Эй, у меня не просто пахнет изо рта! Я
еще и ядовитая! Я тебе язык откушу! – крикнула Склеппи погромче.
– Ну вот! Она еще и подслушивала! Давай
ломать дверь! – сказал палач и с силой ударил в дверь огненной секирой.
Гробулия увидела, как полукруглое светящееся
лезвие, похожее на месяц, легко прорезало два железных листа и вышло из двери с
ее стороны. Склеппи в ужасе отскочила подальше и присела на корточки. Там, где
по плитам бежала лунная дорожка, плиты малиново светились. Так было везде или,
точнее, почти везде. Одна из плит – третья с краю – упорно отказывалась
мерцать.
Гробулия лихорадочно соображала, что это может
означать. Сомнений нет, защитная магия реагирует на луну. Везде, кроме одного
места. А что, если именно там… Дверь уже почти вылетела, когда Склеппи
догадалась встать на плиту и стала поспешно припоминать заклинание перемещения,
нечто вроде усеченного вида телепортации. И она вспомнила его, вот только не
успела сосредоточиться и вообразить себе место, куда хотела перенестись. А раз
так, то ей приходилось рассчитывать на авось, толком не зная, куда занесет ее
заклинание. В таких случаях заклинание обычно повторяет предыдущее действие, то
есть ты оказываешься там же, где очутился человек, использовавший аналогичную
магию до тебя.
– Фердаквус ид! Забодаллус дверехлоп! –
крикнула Гробулия.
Глава 6
Полцарства на сдачу с копейки
Ург огляделся и сбросил с плеча сумку.
– Здесь мы заночуем, – произнес он.
– Прямо в лесу?
– До ближайшего поселка несколько часов
ходу. А уже почти ночь. Давай займемся дровами! – сказал Ург.
Он собирал сучья и сухие ветки так долго и так
тщательно, словно хотел поджечь лес. В конце концов, куча хвороста стала едва
ли не с него ростом. Только тогда Ург остановился. Он достал из ножен меч и,
нашептывая, стал очерчивать вокруг костра большой круг. Это было совсем
непросто – кое-где приходилось вырывать траву, чтобы круг был виден отчетливее.
– Что ты делаешь? – спросила Таня.
Ург тщательно проверил, чтобы линия круга была
сплошной, замкнутой, и только после этого вернул меч в ножны.
– В смысле? – не понял он.
– Зачем ты это чертишь?
– А как же иначе? – проговорил он
насмешливо, раскладывая в центре очерченного круга костер.
– А разве нельзя лечь спать без этого
круга?
– Можно-то можно. Дело хозяйское. Но я
думал, ты в курсе, что это за леса, – произнес Ург.
– Леса как леса. Комаров полно… Ежики
там, белочки… – осторожно сказала Таня. Она ощущала подвох, но толком не
понимала, в чем он.
– Угу. Еще вопросик в даунском духе: а
кто в лесу живет? – медовым голосом спросил Ург.
– Это что, экзамен? Ты на медведей
намекаешь?
– Точно, – ехидно подтвердил
Ург. – На медведей… А теперь запомни! Не выходи ночью из этого круга, что
бы ни случилось и что бы тебе ни померещилось. Понятно? Даже если тебе
покажется, что я хочу тебя зарубить, или ты вмерзла в лед, или твой контрабас
превратился в гремучую змею. А померещиться может все, что угодно. Абсолютно все!
Это Дикие Земли, Варварский Лес! И не позволяй костру погаснуть! Закончатся
дрова – бросай в огонь что хочешь: хоть свой футляр, хоть сама прыгай, хоть
меня за шкирман и швыряй.
– А если я все же переступлю границу
круга?
– Как ты там сказала? Белочки? Вот
встретишь симпатичную белочку с маленькими зубками, умершую лет двести назад. И
друзей этой белочки – протухшую лису, сгнившего ежика и утонувшего кабанчика… А
заодно лесника, которого они придушили в прошлую пятницу, 13-го, – мрачно
пошутил Ург.
Внезапно Таня все поняла. И очерченный круг. И
костер, который не должен погаснуть. И гробовой юмор Урга. О, нет! Только этого
не хватало! Теперь она поняла, как глупо было бояться медведей и почему так потешался
ее спутник.
– Это леса нежити? – спросила она
шепотом.
