Я опустилась на пол. Мне очень хотелось плакать. По-детски. Обхватить голову руками и заныть: «Мама!» Или «Андрюха!» Но они меня не услышат, потому что мой мобильник не работает тут. Вот их – работает, а мой – нет. И потому что ты, Таня, редкостная дуреха.
И теперь, Таня, сиди и жди, когда придут за тобой. Сиди и тупо жди…
Сидеть и ждать?
Да нет уж!.. И я принялась исследовать этот подвал. Никакого реквизита тут не было. Зато я увидела два ведра, буквально переполненных зловонной жидкостью, и быстро поняла, что девиц, которые потом пропадали, запирали именно здесь. Попыталась найти еще какие-то следы их пребывания, особенно меня интересовала Варька. Но, увы, бедные глупышки, похоже, пребывали здесь в таких собачьих условиях, что их даже не кормили. Только стояли эти ведра, которые даже не особо-то трудились выносить регулярно.
Значит, они тут бывали только по необходимости, «хозяева» их. Или – «хозяин».
Стоп!
Но Гена-то ничего не знал о том, что я занимаюсь расследованием Аськиной гибели! Он ничего об этом не знал! Я с ним говорила совсем о другом!
А меня сюда заманил человек, который был в курсе, что я этим делом занимаюсь. Более того – этот человек знал, что я связана с Варькой. И он знал, куда Варька пойдет. Он знал, что она попытается связаться со мной.
И он, этот гад, этот оборотень, этот… Он знал, знал, где я живу!
«Она была любовницей нашего главного», – сказала лесби Ирина. А почему я была так уверена, что в этом театре главный – Гена? Гена-то – просто режиссер. Возможно, и главный режиссер. Возможно, он в курсе, что настоящий хозяин зарабатывает не столько этими спектаклями и продажей записей этих спектаклей своим западным «друзьям», сколько продажей девушек «друзьям» восточным. Ну и западным тоже… Живой товар стоит дороже.
А все это для чего? Я прекрасно понимала, что дело не ограничивается обычным борделем. Нет, этих несчастных девчонок ждала другая участь. Более страшная…
Скорее всего, их продавали отморозкам, извращенцам, поклонникам садомазо.
«Впрочем, скоро ты сама все узнаешь, – усмехнулась я. – Он же тебе написал – скоро. Скоро вы поговорите. Наверное, потом и тебя отправят туда же».
И тут я похолодела. Ведь и Варьку, маленькую, глупую рыжую Варьку… отправили туда же?
От отчаяния мне захотелось завыть по-волчьи. Стукнуться головой о стену. Я ненавидела это состояние полного бессилия. Я должна найти выход!
Я начала лихорадочно ощупывать все стены. Должна же тут быть какая-то дверь! Или окно. Или щель. Не может быть, чтобы ничего не было!
Внезапно я услышала скрип и вся напряглась, прижалась к стене. Это была входная дверь. Подвал резко осветился. Я невольно зажмурилась – глазам, уже привыкшим к темноте, стало больно от яркого света.
Я представила, что сейчас увижу его безмятежное лицо, его серые глаза. Я догадывалась, что он скажет мне. Но, черт возьми, я не знала, что я ему отвечу! Я только знала, что вцеплюсь ему в рожу с таким удовольствием, какого в жизни не получала никогда. Даже если это удовольствие будет последним. А еще – я выстрелю ему в лоб. Даже если потом здесь обвалится весь потолок разом.
Я приготовилась к прыжку, зажала в руках «беретту».
– Я знаю, что у тебя есть оружие, – услышала я мягкий голос. – И знаю, что у тебя отличная реакция. Давай поговорим спокойно. Тебя интересует девочка. А мне надо, чтобы ты бросила это и перестала совать свой нос туда, куда не следует… Ну, что? Поговорим?
Глава 8
Я была готова ко всему. Я уже все сопоставила, все решила. Я просчитала все возможные ходы. Я знала почти наверняка, кого увижу перед собой.
Но когда я открыла глаза, я им не поверила! Потому что этого человека я ожидала тут увидеть в самую последнюю очередь.
– Ну? – сказал он мягко. – Таня, все зависит от тебя. Ты же понимаешь, что никто не придет тебе на помощь. Никто.
– Откуда ты узнал? – спросила я. – Я же тебе ничего не говорила!
– Умный человек узнает то, что он хочет узнать, – рассмеялся он. – Тем более… Помнишь, как в той старой песенке, которую ты так любила петь в юности? «Все поезда, все корабли… Кружат в одном волшебном круге…»
Он нежно коснулся моих волос рукой. Нежно-нежно. И посмотрел мне в глаза. Я крепко сжала рукоять револьвера, уже была готова пустить его в ход… и направила оружие в лицо.
– Ну-ну-ну, – рассмеялся он. – Ты же знаешь, от выстрела обрушится потолок… Ты хочешь, чтобы нас потом выгребали из-под обломков? И кто тогда поможет твоей маленькой подружке?
Кажется, он меня совершенно не боялся.
– Таня, все, что от тебя требуется, – сказать «да». Ты говоришь «да», и я забуду, чем ты занималась. Забуду про этот подвал. Про театр. Я обо всем забуду. Тем более что виновного уже нашли и скоро посадят. И уж поверь мне, он не останется внакладе. Его мать сможет отстроить себе дом покруче, чем на другом берегу строят. Она дождется своего сына, которому предоставят самого дорого адвоката, и ты сама потом увидишь, Таня, как все у них будет мило и здорово. Все будет обставлено как убийство по неосторожности. Витя получит минимальный срок. Отсидит, вернется, женится и нарожает детей. Возможно, назовет свою дочь Асей.
Я молчала. Я прекрасно понимала, что Аську все равно не вернешь. И хотя бы для того, чтобы выручить Варьку, мне нужно согласиться. Я же не обязана потом буду следовать условиям нашего устного договора.
– Ну, Танечка? Зачем нам эти сложности?
Ох, с каким бы удовольствием я ему врезала! С размахом! Но если я ему врежу и убегу, как я узнаю, где сейчас Варька? И вообще, как распутаю этот змеиный клубок?
– Вот я и думаю, зачем тебе эти сложности, – усмехнулась я. – Ты же вроде к этому театру не имеешь отношения? Надо думать, и к Аське тоже? У тебя вроде другой бизнес был. Так зачем ты вляпываешься в эту болотную жижу своими белыми ботинками?
– Таня, – протянул он почти нежно. – Я думал, ты действуешь тоньше. Ну ты что, всерьез полагаешь, что я никогда не смотрел детективов? Не читал книг? Ты сейчас пытаешься вытянуть из меня информацию, причем, хоть убей, я не понимаю, зачем она тебе нужна? Ты все равно отсюда не выйдешь живой, если не подпишешь вот эту бумагу.
Он достал лист и положил его передо мной.
– А когда ты ее подпишешь, все, что ты узнаешь и кому-то потом расскажешь, будет уже иметь самое минимальное значение.
Он улыбнулся – ласково так. Нежно.
«Гад!» – подумала я.
– Так что, согласись, я предлагаю тебе нормальную сделку. От тебя – эта бумага, которая обезопасит меня и членов моей семьи. От меня – твоя девочка. Живая и невредимая. И всем будет хорошо.
– Это ты рассказал Аське притчу о черте. Которого легко нарисовать. Потому что его никто не видел, – утвердительно сказала я.
