– Это мне тоже неизвестно. Правда, надеюсь, теперь вам уже нечего бояться со стороны «Церкви», так как дело перестало носить частный характер. Филипп позаботится о том, чтобы о «Санта-Марии» узнало как можно большее количество людей. Так что моему бывшему начальству придется позабыть о своих притязаниях на сокровища. Но есть еще Томазо Сантини, и я бы на вашем месте не сбрасывал этого человека со счетов!
– Разве его работодатель – не вы? – удивилась я. – Прикажите ему остановиться – и все.
Джеймс печально усмехнулся.
– Если бы все было так просто! – воскликнул он. – Нанимал-то его я, но не думаю, что Сантини согласится забыть обо всем происшедшем. Томазо не имеет отношения к «Церкви Кровавых Святых», – у них, по крайней мере, есть представление о кодексе чести, и они умеют проигрывать. После столетий ожидания им не привыкать, а вот Сантини – другое дело! Он наемник, рассчитывавший на хороший куш по завершении операции. Мне кажется, что, если бы нам удалось завладеть сокровищами, Сантини попытался бы избавиться от меня. Этот итальянец – настоящий бандит с большой дороги, и я совершил огромную ошибку, когда решился его нанять! А теперь он зол на вас еще и за убийство его подручного Массимо. Сантини не из тех, кто прощает подобные вещи, поэтому я призываю вас к осторожности.
Мне не требовались предостережения Джеймса. Я отлично помнила, как вел себя итальянец во время наших стычек, и не сомневалась в том, что он – отвратительнейший тип, которого стоит опасаться.
– Спасибо за предупреждение, – сказала я. – Жаль, конечно, что вы не смогли сообщить ничего конкретного…
– Простите, что не смог больше ничем оказаться полезен, – голос Джеймса звучал виновато. – Берегите себя!
С этими словами он открыл дверь и вышел. Через минуту в палату вошла Даша.
– Кто это был? – спросила она, потирая заспанные глаза. – Мне показалось…
– Тебе не показалось, – перебила я.
– Что?! – взвизгнула Дарья. – Так это был Джеймс? Да как же вы…
– Уймись, – устало посоветовал Аркон. – И ни слова Филиппу: он никогда не должен узнать!
Слова, а главное, сам тон его подействовали на подругу не хуже холодного душа и пресекли всякое возможное продолжение дискуссии. Она беспомощно взглянула на меня в ожидании поддержки, но я, вопреки ее надеждам, промолчала. Да и что тут скажешь?
Мы с Дашей покинули палату. Через некоторое время Аркон тоже вышел.
– Вам пора возвращаться в отель, – сказал он. Я попыталась возражать, но он прикрыл мне рот рукой. – Пожалуйста, послушайся меня, ладно? У меня нет сил спорить, Ула, но мы еще поговорим, когда я вернусь… Да, пока вы еще здесь – Робер хотел тебя видеть!
– Меня? – уточнила Даша.
– Нет, – покачал он головой. – Улу. Извини.
– Меня?!
– Он в сознании. Я ввел ему обезболивающее со снотворным, поэтому у тебя мало времени – парень скоро отключится. Ты, случайно, не в курсе, что ему от тебя надо?
Я сделала изумленное лицо и пошла в палату. Взглянув на Робера, я поняла, что ему гораздо лучше. Всего несколько часов назад я была уверена, что парень не выживет, зато теперь не сомневалась: молодой человек выкарабкается, и притом довольно скоро. Цвет его лица больше не пугал бледностью, а черты не искажала боль. Казалось, Робер отдыхает, и, если бы не бинты, я бы и не подумала, что он нездоров.
При моем появлении он открыл глаза. Взгляд казался мутноватым – видно, сказывалось действие снотворного. Однако он сознавал происходящее.
– Привет, – улыбнулась я. – Как дела?
– Бывало и лучше… Спасибо, что спасла мне жизнь.
– Ничего подобного, – покачала я головой. – Я просто вернула твой подарок, ведь только благодаря тебе я сейчас жива. Значит, мы квиты!
– Тогда – спасибо, что впустила… Джеймса ко мне.
Я заметила эту паузу перед именем и поняла, что Робер не решается назвать человека, предавшего его семью, отцом. Однако он продолжал считать его таковым! Я с облегчением подумала, что правильно поступила: кажется, для Робера эта встреча имела не меньшее значение, чем для Джеймса.
– Аркон – хороший человек, – вдруг сказал Робер. – Ты ведь скоро улетаешь домой?
Его язык заплетался, и я решила, что пора уходить – с минуты на минуту Робер заснет.
– Аркон – очень хороший человек, – снова повторил он. – Подумай… об этом…
Я уже покинула палату, а в ушах по-прежнему звучали слова Робера. Аркон разговаривал с Дашей, когда я присоединилась к ним. Почти одновременно с этим дверь больницы вновь распахнулась, и несколько человек в форме вошли в вестибюль. Среди прибывших я заметила Филиппа.
– Как Робер? – спросил он, подлетая к нам.
– Неплохо, – ответил Аркон. – Я снова ввел ему обезболивающее, и он сейчас спит. Можете пойти к нему, если хотите. А кто все эти люди? – спросил он, указывая на военных.
– Мои друзья из береговой охраны. Они проводят Дашу и Улу до Мальты и проследят, чтобы все прошло благополучно.
Затем он вдруг заговорил по-французски, и я поняла, что Филипп не хочет, чтобы его слова дошли до наших с Дарьей ушей. Это меня встревожило, как и изменившееся выражение лица Аркона.
– Простите, дамы, – извинился Филипп, когда закончил. – В нашей ситуации чем меньше вы знаете, тем в большей безопасности находитесь. Следуйте за этими офицерами, с ними вам абсолютно нечего опасаться.
Я не стала возражать и повернулась к Аркону, чтобы попрощаться, как вдруг он мягко притянул меня к себе и на глазах у всех крепко поцеловал. Я едва не задохнулась и, широко открыв глаза, посмотрела на него. Раньше Аркон себе такого не позволял. На людях он всегда вел себя очень сдержанно и только наедине давал волю чувствам.
– Ты должна знать, – тихо сказал он, – что ты – самая красивая, смелая и умная женщина на свете. Просто не забывай об этом, ладно?
Сопровождаемая офицерами береговой охраны, я в последний раз обернулась у выхода. Аркон все еще неподвижно стоял, глядя нам вслед.
Быстроходный катер береговой охраны доставил нас на Мальту минут за сорок. Мы причалили к пирсу у отеля «Сан-Эльмо», но один из офицеров настоял на том, чтобы проводить нас до самого входа, где уже нечего было опасаться. Мы поблагодарили его и, попрощавшись, направились к башне. Часы на ней показывали без пятнадцати двенадцать, и большинство постояльцев расползлись по номерам. Я подумала, что не отказалась бы от ужина, так как с утра ничего не ела. К сожалению, к этому времени кухня закрылась, как и бар, прекращавший работу ровно в одиннадцать.
Однако не успели мы подняться наверх, миновав охрану, как нам встретилась горничная. Она объяснила, что звонил хозяин и наказал ей встретить и накормить двух изголодавшихся женщин. В гостиной оказался накрыт стол, и мы с жадностью набросились на еду. Заправившись португальским вином, не шедшим ни в какое сравнение с тем, что подавали в «Лагуне» (на бутылке стоял год – «1978»!), мы решили отправиться по своим комнатам. Завтра вернется Филипп, и я надеялась, что и Аркон приедет. Слова, сказанные им в больнице, требовали обсуждения: мне необходима ясность в вопросе наших отношений.
