Он долго рылся, чем-то шуршал, читал надписи на каких-то упаковках, чему-то удивлялся. Маша не наблюдала за его действиями, следила за дорогой. Потом он все же протянул ей очки со словами:
– Мужу все равно, а подруге?
– Какой подруге?
– Вашей покойной подруге. Она как относилась к вашему роману с парнем, который гораздо моложе вас? Вы не смущайтесь, Мария Сергеевна, вы прекрасно выглядите, но этот мальчик… Он просто…
– Зойка называла его тринадцатилетним, – с грустью вспомнила Маша. – Была не против того, чтобы мы с ним… Ну…
– Переспали? – подсказал Шпагин, развеселившись ее смущению.
– Точно. Но в то же время считала подобные отношения бесперспективными.
– А вы с ним переспали? Вы не смущайтесь, Мария Сергеевна, не смущайтесь. Мне, как доктору, надо говорить правду и только правду. – Он рассмеялся. – Хотите, угадаю?
Она промолчала, покраснев от смущения. Вдруг сделалось жарко в машине. Стыдно перед этим следователем, одетым так нелепо. Неудобно в офисной одежде и на высоких каблуках. Все давило, жало, мешало дышать. Встретилось бы на пути озеро, прыгнула бы, раздевшись догола, ей-богу. Или в чан с кипящим молоком. Или в прорубь. Куда там еще для очищения души и тела прыгали сказочные герои?
– Вы с ним не спали, – проговорил Шпагин.
– Нет.
– Почему?
– Не ваше дело! – фыркнула Маша.
– А я все равно угадаю, Мария Сергеевна! – Он заворочался, расстегнул куртку, резким движением зашвырнул кожаную папку на заднее сиденье. – Вы иначе воспитаны. Ваше воспитание… Оно не позволяет вам заниматься сексом с мальчиком, который много моложе вас и которому вам совершенно нечего предложить.
– Почему? – упавшим голосом спросила она и вдавила газ, чтобы успеть проскочить до того, как загорится желтый сигнал светофора, зеленый-то уже моргал.
– Вы не разведены. И вы чрезвычайно порядочны. И очень хорошо воспитаны. И именно поэтому… Вы не совершали того, в чем следствие склонно вас обвинить.
– Спасибо, – машинально отозвалась Маша, и губы ее задрожали. – Значит ли это, что меня больше не подозревают в покушении на отца?
– Не будем торопиться. – Шпагин снял с ног рыжие ботинки и остался в бежевых носках. Зевнул, потянулся с хрустом. – Давайте дождемся результатов экспертизы.
– Где?
Она снова машинально посмотрела на часы, время вело себя преотлично. Не торопилось, не исчезало. Оно просто шло.
– Что где? – не понял Шпагин.
– Ждать где станем?
– А-аа, так ждать придется, возможно, дня два. Как только будет известен результат, я вам позвоню. Это другой район, другие порядки. Позвоню.
Они заехали в недорогое кафе, заказали ужин. Шпагин взял себе две отбивные и двойной овощной гарнир, два кофе и два пирожных. Маша ограничилась салатом и стаканом сока. Неторопливо ели, снова сосредоточившись на всяких разных мелочах. Его, к примеру, интересовали звуки, которыми сопровождалась тишина в телефоне, когда ей звонили.
– Дыхание? Дыхание было слышно?
– Нет. – Она нахмурила лоб, вспоминая. – Только когда с моего домашнего мне на мобильный звонили, слышно было, как кто-то дышит. Очень тихо. Или… Или мне это казалось. Или теперь кажется…
– Кто?! – тут же прицепился Шпагин, терзая вилкой громадный, как лопух, лист салата.
– В смысле?
– Мужчина или женщина?
– Смеетесь?! – она оторопело застыла со стаканом сока в руке. – Как я могла определить по дыханию, мужчина это или женщина?!
– Э-ээ, нет, Мария Сергеевна, не скажите. – Шпагин оставил в покое лист салата, он с ним так и не справился, порвал только в клочья. – Дыхание у женщин и мужчин совершенно разное.
И следующие двадцать минут она слушала лекцию об отличительных признаках. Потом подумала и кивнула:
– Пожалуй, мужчина.
– Думаете? – Шпагин заинтересованно глянул на нее, держа двумя пальцами эклер с заварным кремом ровно посередине.
– Ну… Я не уверена, конечно, но дыхание было тяжелым. Это длилось мгновение, потом, видимо, трубку накрыли рукой. Я только теперь поняла, почему я приняла звонившего за своего мужа. Он тоже шумно дышит в трубку. Надо же… – Маша покачала головой. – Но кто же это, кто?!
Ответ неожиданно нашелся у Вовки. Когда она ему рассказала о происшествии в квартире Виталика, он вдруг с грохотом швырнул на обеденный стол вилку с ножом – он устроил себе поздний ужин в половине двенадцатого ночи, – замотал головой и пробубнил с набитым ртом зло и отрывисто:
– Все из-за этой проститутки!!! Все из-за нее!!!
– Из-за какой проститутки, Вова?
Маша должна была уточнить, хотя первая, о ком подумала, – это о возлюбленной своего брата. Но мало ли! У Володи очень бурная личная жизнь, он мог во что-то такое и вляпаться.
Но нет, он тоже имел в виду Лиду, избранницу Михаила.
– Вот как она появилась в нашей семье, так все и началось! – Вова вытер сальные губы льняной салфеткой, отодвинул недоеденное рагу из утки. – Сначала тебе кто-то принялся названивать! Потом это убийство! Затем нападение на Сергея Ивановича! Следом Виталик! Тебе не кажется, что нас кто-то планомерно решил истребить?!
От страшного смысла произнесенных им слов голос его вдруг потух и сделался писклявым. Вовка выбрался из стола, заходил по кухне, натыкаясь на мебель, словно слепой. А потом юркнул в свою спальню и затих там.
Я все решу, дорогая…
Нет, это не про ее мужа. Она не удивится, если он сейчас из спальни выйдет с вещами и попрощается у порога, по-отечески клюнув ее губами в лоб.
Вовка не вышел, он затих. Будто умер! Не было слышно звуков шагов, шелеста постельного белья, нежного ворчания пружин. Он даже по телефону ни с кем не говорил. А обычно в это время у него всегда случались звонки. И Маша закатывала глаза, слыша его интимный шепот за дверью.
– Киреев! – Маша постучала костяшкой согнутого пальца в дверь. – Володя, ты чего там?
Он не отозвался, и она вошла.
Вовка сидел в углу в кресле, сгорбившись, растрепав волосы, до половины сняв с себя штаны. Он смотрел в одну точку, вид его был ужасен.
– Что с тобой?! – Маша переполошилась.
– Ты знаешь… Я только сейчас вспомнил одну вещь… – громким шепотом произнес ее муж.
– Что ты вспомнил? – Маша опустилась на коленки на пол, стащила с мужа штаны, швырнула на кровать. Потрепала его за голые коленки. – Ну!
– Однажды Мишка позвал меня к отцу.
– С целью?
– Хотел познакомить со своей избранницей. – Вовка покосился на нее. – Чего смотришь?
– И ты пошел?! Зачем? Только не говори, что хотел сделать приятное моему брату! Не поверю. Зачем? – Она рассмеялась с горечью. – Знакомиться с путаной?! Зачем, Володя? Надеялся на скидку? Фу, как некрасиво!
