– Что конкретно? – спросила она, когда Шпагин уже увлекал Машу к ее машине, вежливо отделавшись от Говора.
– Что у тебя вдруг нарисовался какой-то странный двойник! – фыркнул Шпагин, усаживаясь на пассажирское сиденье рядом с Машей.
– Двойник?!
– Да, да! Двойник, Маша!
Шпагин приветливо махнул в окошко рукой Говору, тот топал на стоянку такси. К слову, они предлагали его подвезти. Он ворчливо отказался, сказав, что ему в другую сторону.
– Какой двойник? Почему двойник? – тихо бормотала она, выезжая на проспект. – Откуда двойник, Шпагин?!
– Вопрос очч-чень хороший! – в точности повторил он интонацию Говора. – И задать бы его этому самому вашему сотруднику. Кстати…
Тут вдруг Шпагин сел к ней вполоборота, уставился так, будто видел впервые. Поежился, как от холода. Потом неожиданно тронул кончиком пальца свои губы, мягко и нежно коснулся этим же пальцем ее губ и спросил:
– Кстати, а у тебя ничего с ним не было, Маш?
– У меня? С ним? – Слава богу, загорелся красный, иначе точно смяла бы бампер впереди идущей машины.
Что говорить?! Что говорить, если она не помнит?! За те три часа, что пропали из ее жизни, могло очч-чень многое произойти, как сказал бы Говор. Она запросто могла стать любовницей Жени. Хотя он всячески и скрывал это, но ведь могло что-то быть между ними? Могло и не быть.
Могла каким-то самым невероятным образом попасть к отцу в дом и…
Н-еет!!! Вот это она бы точно помнила. И она никого не способна так жестоко избить. Тем более близкого человека! Отца!
– С ним, с ним, Маш?
Шпагин помрачнел, тут же принявшись нервно крутить пуговицу на ветровке. Он от Маши отвернулся к окну. Много интересного он, наверное, увидел там. Так, а может, он ревнует? Может, утренний поцелуй был продиктован зарождающимися чувствами?
– Маш, чего ты молчишь? Ты… Ты была с ним? – Шпагин с силой сжал зубы, чтобы не накричать. – Маша!
– Я… Я не помню, Шпагин.
– Что? Не помнишь? Пьяная, что ли, была? – Он снова посмотрел на нее тем самым взглядом – будто видел в первый раз. – Когда же сподобились, матушка?
– Да нет. Ты не так все понял! Я не та девушка на мотоцикле.
– Я это понял, не дурак, – покивал Шпагин, насупившись. – Мне непонятно, как ты могла забыть, была ты с ним близка или нет?! И если при этом находилась в доброй памяти и при трезвом рассудке! Ты пила?!
– Я не пила. Тем более не пила с ним. Он мой подчиненный, Игорь. Все, что мы пили с ним, – это кофе.
– Где? – тут же прицепился он. – У него? У тебя? Может, соседка правда тебя там видела?
– Фу, Шпагин, какая гадость! Я не была у него дома. Никогда! – И снова Маша опасливо усомнилась. А вдруг как раз в тот самый день… – И на мотоцикле я не умею ездить. А кофе мы пили с ним в кафе. В тот день, когда отца…
Маша замолчала, сосредоточившись на дороге. Показалось вдруг нелепым рассказывать Шпагину про украденное из ее памяти время. Как он это воспримет?
– Так, так, так. Стало быть, в тот день, когда напали на твоего отца, ты пила кофе в кафе со своим подчиненным?
– В тот день, да, – кивнула она и резко посигналила вывернувшей из проулка не по правилам машинке. – Пили кофе, а потом… Потом мы поехали, остановились на светофоре, и…
– И что?
– И все! Больше я ничего не помню, Игорь! – нехотя призналась Маша, у нее вырвалось как-то само собой. – Не помню целых три часа!
– Как это?! Ты остановилась на светофоре, отключилась, так?
– Так.
– А включилась где?
– Да в том-то и дело, что на том же светофоре! Только тремя часами позже! И все, все в один голос утверждают, что я все забытое мною время сидела на работе.
– Кто все? – оживился Шпагин.
– Женя, секретарша.
– Это та зареванная девица, что проскользнула мимо нас, когда мы с Говором говорить изволили? – уточнил он.
Маша не помнила, чтобы ее секретарша мимо в тот момент проходила, но на всякий случай кивнула. Секретарша ее сегодня точно ревела, она сама заметила. Может, это была и она.
– Та-аак… Я хочу выслушать сначала твою версию происшедшего в тот день. А потом их. Идет?
– Идет…
И Маша во всех подробностях рассказала Шпагину, как сидела с головной болью на совещании, как ушла в десять часов в кофейню. Как вызвала туда Женю. Он привез ей таблетку. Они сели в машину, доехали до светофора, остановились. И…
И как очнулась она потом на том же самом светофоре только тремя часами позже. И как Женя утверждал, что в кафе они зашли почти в половине первого, а не в десять с небольшим, как она думала. И секретарша сказала, что в начале первого Маше звонили из Ростова и она говорила с ними. И от чая отказалась.
– Ага! – веселился Шпагин. – От чая, значит? А в чем ты в тот день была? Уж не в плаще ли?
– В плаще, – промямлила Маша и покосилась на Шпагина. – В том самом, который видела соседка отца. А чего это ты так радуешься?
– Не понимаешь? – Он жалостливо сморщил лицо. – Совсем глупая, да?
Она не понимала. И веселость его ее немного раздражала. Хотя, возможно, это был и не плохой признак.
– Эх, Мария Сергеевна, Мария Сергеевна! – Шпагин осторожно тронул ее за плечо, поворачивая немного к себе. – Совсем, совсем ничего не понимаешь?
– Нет! Объяснитесь, пожалуйста, гражданин начальник!
Маша съехала в проулок, остановилась у тротуара, заглушила мотор. Ехать по оживленному проспекту, когда до тебя дотрагивается этот мужчина, было опасно. В его жестах не было ничего интимного, он просто брал ее за руку, трогал за плечо, смотрел. Но она почему-то волновалась. И почему-то тут же вспоминала утренний поцелуй и его сильное напряженное тело, прижавшееся к ней. И сдавленный шепот, просивший ее остановить.
– Вот смотри, что вижу я.
Шпагин положил руку на ее подголовник. Вроде и безобидный жест. Но его пальцы все время цеплялись за ее волосы и пару раз словно невзначай подкрадывались к шее. Он при этом спокоен, а она то краснеет, то бледнеет. Сосредоточишься тут, как же!
Но история, рассказанная ей Шпагиным, вдруг заинтересовала, хотя и поверить в нее было очень трудно.
С его слов выходило, что у Маши помимо родного брата и сводного кузена, возможно, есть и еще какие-то родственники. А точнее, родственница. Девушка, молодая, красивая, стройная, очень похожая на Машу.
– Умеющая ездить на мотоцикле! – уточнил он и снова будто невзначай тронул ее шею, горевшую от его прикосновений огнем.
Девушка эта появляется в их городе, непонятно с какой целью. Но одно ясно – намерения те благими назвать нельзя.
