И Северный резко ограничил контакты с другом.
Глава пятая
Алёна не понимала, как Северный не понимает… Нет, не так. Всё не так. Как так вдруг? Жила себе сама. Привыкла. Получала удовольствие от жизни. И ничего не хотела менять… И это тоже неправда. Нет такой женщины, которая ничего не хочет менять. Тем более нет такой женщины, которая не хочет поменять одиночество на любовь.
Но Алёна Дмитриевна Соловецкая уже давно привыкла к своему одиночеству. Ей было комфортно в своём одиночестве. Иногда тоскливо, но очень редко – в междуроманье. А перерывы между романами у Алёны были небольшие. Она любила мужчин. Мужчины любили её. Что бы там ни говорили, но приличные самцы с пристойным доходом предпочитают красивых самок. Мало кто ищет себе женщину для душевной близости. Враньё всё это. Мужчинам душевная близость вообще не нужна. Разве что на краю могилы. На краю могилы – да! – и любая жена сгодится. Страшненьких любовниц заводят только нищие мужичонки. Чаще всего не по своей инициативе, потому что женщине в большинстве случаев, в отличие от мужчины, душевная близость как раз нужна. Необходима! Хотя бы имитация. А нищий мужичонка – любой! – охотно предпочёл бы неиссякаемый источник халявного пива и бесплатной рыбы без приложения поношенной проблемами и опухшей от нелюбви средневозрастной бабёнки. Но поскольку у бабёнки водятся пиво и рыба в обмен на пару нехитрых телодвижений – ничего не поделаешь. Ох, сколько раз Алёна Дмитриевна и в Москве, и здесь, в Ульяновке, наблюдала «женские бои в грязи» (и в переносном, и зачастую в прямом смыслах) из-за совершенно недостойных субъектов, малопривлекательных по всем параметрам. Медсёстры и санитарки этим частенько грешили. Впрочем, и «врачихи» в стороне не оставались. Ну уж нет, увольте! Было бы за что… Кстати, как это ни парадоксально, самый вшивый мужичонка ни капли не сомневался в своей неотразимости. Женщины сами виноваты. Вечное стремление к патологическому самоуничижению. Была у неё приятельница, могущая часами восторженно рассказывать, как очередной её ухажёр подарил букет цветов и в ресторан сводил.
– Ну и? Подумаешь, какой подвиг! Ты чего так взахлёб заходишься? – уточняла Соловецкая у своей ровесницы, разменявшей троих мужей (все трое – как на подбор: диванное приложение к телевизору, регулярно подчистую опорожнявшее щедро затариваемый приятельницей холодильник). – Букет и ресторан – это нижняя граница нормы. Нижняя, понимаешь? Ещё чуть-чуть, и ты будешь радоваться тому, что тебе стакан воды не пожалели из крана налить.
Приятельница обижалась. Обижались все приятельницы. Потому и не было у Алёны ни подруг, ни даже приятельниц. Потому что подруга-приятельница должна уметь выслушать, поахать от восторга или поохать от возмущения, разобрать поведение на предмет «чтобы это могло значить» и так далее, причём в любом женском возрасте, а не только в розово-голубом отрочестве. Соловецкая же резала правду-матку. Да и некогда ей было лясы точить. Работа. Дочь. Мужа нет. Нет – и не надо. Потому что все более-менее достойные мужчины заняты, как правило. А на поиск исключений не было ни времени, ни сил. С двадцати до сорока лет тот, кого она могла бы полюбить, так и не встретился. Хотя влюблялась она регулярно. Всё-таки спать с мужчиной, не будучи в него хотя бы влюблённой, – это моветон. Но даже влюбляться она могла в более-менее достойных. А все достойные – см. выше – уже заняты. Замкнутый круг. Можно подумать, что круг каким-то другим бывает! И не было ни сил, ни – что важнее – желания его разрывать. Потому что разорванный круг – уже не круг, а кривая линия. А куда та кривая вывезет – бабушка надвое сказала.
Да-да, у подавляющего большинства её мужчин были жёны, точнее сказать, у всех. Мимолётные романы с неженатыми не в счёт. Как только она чувствовала, что свободный от уз Гименея кавалер может предложить руку и сердце, моментально прекращала отношения. Не хотелось ничего и ни с кем «строить». С женатыми мужиками как-то надёжнее, как это ни парадоксально. Долгосрочные романы с ними стабильнее, честней и уютнее. Так что формат «красивая баба – небедный мужик» госпожу Соловецкую более чем устраивал. Жёны у небедных мужиков были, как правило, уже хорошо поношенные матери семейств. Редко у какой женщины, как это ни прискорбно, хватает силы воли на поддержание своей красоты. Даже когда денег с избытком. Жена последнего любовника – того самого, преподнёсшего ей «Вранглер» в надежде на то, что Алёна «перебесится» и вернётся, – ярчайший тому пример. Разумеется, с самого начала было ясно, что разводиться с женой он не собирается. Это Алёну в силу приобретённого опытным путём мировоззрения вполне устраивало. В какой-то момент он даже рассердился (под хороший градус), что она ничего подобного ни разу и не потребовала. (Что лишний раз свидетельствует, что душевная близость мужчинам ни к чему, а вот азарт – жизненно необходим.) Странно, но она никогда – даже если испытывала что-то похожее если не на любовь, то на более чем пылкую влюблённость и временами сильнейшую страсть – не ревновала своих мужчин к их законным жёнам. Даже пыталась себя накручивать, но… ничего не получалось.
С женой последнего Алёна Дмитриевна была знакома. Как-то раз он пригласил её на шумную, богатую корпоративную вечеринку, ежегодно устраиваемую компанией, совладельцем которой и был её любовник. И – надо же! – на вечеринке была его жена. Очень милая женщина и достаточно умная. Со следами былой красоты на лице, что называется. Никакой иронии, кстати. Жена любовника до сих пор выглядела породистой бабой. Но уже именно что бабой. Наверняка когда-то она была ослепительно хороша. Вероятно, четверть века назад, увидев свою будущую жену прошлый (уже!) любовник Алёны Дмитриевны застыл, ошарашенный, и у него непроизвольно вырвалось совершенно искреннее: «Какая красивая!» Жена родила ему двоих детей, раздалась, отекла, утратила чёткость линий и упругость форм. Но даже не это главное. Можно иметь сколько угодно морщин – и лучиться, быть счастливой. Взять хотя бы Маргариту Пименовну! Вовсе не диеты и даже не энергичность молодят Риту Бензопилу. Маргарита Пименовна была счастлива тем самым единственным для женщины – мужчиной. Была и осталась. В её жизни это было, и было непреходящим. Константой. Было и осталось. И тут, как это ни кощунственно, неважно, что Алексей Всеволодович умер. Маргарита Пименовна была для него единственной любимой женщиной. А жена последнего любовника Алёны Дмитриевны единственной любимой женщиной для него не была. Так, одной из… пусть даже и венчающим пирамиду, но всего лишь одним из камней в кладке. Можно сколько угодно судить-рядить, кто виноват и что не сделано, говорить о психологических и физиологических особенностях мужчин и женщин, радостях и горестях долгих браков и прочем подобном. Но факт того, что жена любовника несчастна, – от всех этих разумных, правильных, взвешенных рассуждений «на тему», стратегически выверенных и тактически взвешенных преодолений – меньше фактом не станет. Выпив рюмку-другую на той вечеринке, женщины развязали языки и… Нет, ничего такого! Они болтали обо всём на свете. Жена любовника Алёны Дмитриевны рассказала ей чуть не всю свою жизнь с момента встречи с будущим мужем. Вспоминала, как он стоял перед ней на коленях, называл богиней. С какой малости начинался его бизнес. На чём он ездил и в чём ходил. Если она и догадывалась о статусе Алёны Дмитриевны, то была слишком хорошей актрисой. Потому что всё говорилось искренне. После третьей-четвёртой рюмки жена любовника расчувствовалась и чуть всплакнула, рассказывая о том, как он отдалялся. И отдалился. Нет-нет, вы не подумайте чего! Всё прекрасно и удивительно! Детей любит, балует. Даже слишком балует. И её любит – работать в какой-то момент запретил. Денег стало более чем достаточно. И слишком достаточно. Она давно может позволить себе всё, что угодно, и чуть-чуть больше. Вот только вернулась из Парижа. Гуляла? Да она по тому Парижу уже нагулялась до икоты! В клинике она лежала. В косметологической. Подтяжку делала. И всякое такое, ну процедуры-маски-обёртывания-массажи… Мало ли хороших процедур. Липосакция, например. После пятой рюмки жена любовника плакалась уже не на мужа, а на младшую дочь. Няню почитает больше матери. Всё ей рассказывает. «А у вас есть дети?» – «Да, дочь. Уже взрослая». – «Она с вами делилась?» – «У неё альтернативы в виде няни не было. Она до сих пор делится. Надеюсь и впредь её не подвести». В общем, жизнь удалась у женщины, а заняться и нечем. Нормальные жёны богатых давно по Франциям-Италиям-Америкам сидят или сами в бизнес играются. Отчего бы и не поиграться с гарантированной поддержкой и, значит, с гарантированным же успехом. Молодцы бабы! Но она мужа не оставит. В нём вся её жизнь. Да и… «За ним глаз да глаз, если вы понимаете…» О, Алёна понимала! К седьмой рюмке муж-любовник подошёл к столику, где заседали дамы, и очень грубо сказал жене: «Тебе уже хватит! Я шофёра вызвал». Жена спросила: «Когда ты будешь?» – «В пятницу!» – зло бросил он жене. Вечеринка проводилась в субботу. Жена побагровела, поднялась и побитой собакой, украдкой оборачиваясь, вышла из зала. Это унизительно – присутствовать при унижении другого. Но унижают только того, кто позволяет себя унижать.
