С этими словами я решительно закрыл дверь мастерской на засов и подошел к большим стационарным тискам.
— Отличный механизм, — сказал я многозначительно и повернул рукоятку. — И винт смазан недавно. Так что все пойдет как по маслу. Чирик, ты женат?
— Н-нет… А что?
— Жаль. Значит, отцовство тебе точно не будет грозить. Если не расколешься. Вот сейчас я зажму твои яйца в тиски и несколько раз поверну рукоятку по часовой стрелке. Яичницу всмятку не обещаю, а вот то, что ты исповедаешься мне, как батюшке в церкви, это я тебе гарантирую. Как тебе такой вариант?
— Вы не посмеете!
— О-хо-хо… — Я схватил его за шиворот и потащил к тискам. — Ты же неглупый человек, Чирик. И знаешь, что серьезные люди в таких случаях зря воздух словесами не сотрясают. А я очень серьезный человек, и мое время мне дорого. Короче говоря, у тебя есть всего лишь одна минута.
Чирик затравленно зыркнул на меня исподлобья и сказал:
— Меня убьют…
— Так это ж только раз, Чирик. Поверь мне, тот организм, о котором идет сейчас речь, для настоящего мужика дороже жизни. И потом, с какой стати тебя должны убивать?
— Меня предупредили, чтобы я держал язык за зубами!
— Так ведь я не побегу кричать на всех перекрестках, что ты поведал мне некую тайну. Все останется между нами. Даю слово. Кто эти люди и что они хотели? Говори, мать твою!..
Чирик опасливо втянул голову в плечи и нехотя ответил:
— У деда нужно было забрать какой-то медальон.
— Ну и?.. Что он собой представляет?
— Мы даже не видели его! Он был под одеждой. Африкан чуть нас не прибил. Никто не думал, что этот дряхлый перец такой здоровый и шустрый.
— Кто выдал заказ?
— Я не знаю этого человека. Клянусь — не знаю! Он дал хорошие бабки, аванс, и объяснил, что нужно сделать. Но у нас вышел облом. Он обещал рассчитаться полностью, когда мы сделаем дело.
— И что дальше?
— Когда я доложил ему, что номер не удался, он сильно огорчился. Однако аванс оставил. Только приказал, чтобы я ни гу-гу. Пообещал, что, если вякну кому-нибудь про это дело, мне крышка. И я поверил ему. Страшный человек…
— И все же ты брешешь, Чирик, как сивый мерин. М-да… Придется освежить твою память…
С этими словами я одной рукой поднял его и усадил на тиски. Мне он показался легким, словно пушинка. Я даже сам немного прибалдел от этого открытия, не говоря уже про Чирика. Он был просто потрясен моей неимоверной силищей. Сам же я был поражен другим — в каждой клеточке моего тела словно заработал крохотный атомный котел. Казалось, еще немного — и я взорвусь, как ядерный заряд.
— Все, все, сдаюсь! — испуганно вскричал Чирик. — Скажу, мамой клянусь, всю правду скажу!
— Говори. Но это твой последний шанс спасти свое мужское достоинство. Попробуй только соврать!
— Я правда не знаю ни его имени, ни фамилии! Но мне известно, где он живет.
— Да ну? Он что, предъявил тебе паспорт?
— Я проследил за ним…
— Понятно. — Я кивнул. — У щедрого клиента и дом полная чаша. Из которой не грех и испить маленько. Не так ли?
— Ну… так, — нехотя согласился Чирик.
— И как это тебе удалось? Я почему-то не думаю, что на свиданку к тебе он припылил на своих двоих.
— У него мерин, навороченный. Но я прыгнул в такси — и за ним. Он живет… — Чирик назвал адрес, и я слегка присвистнул — в этом районе проживало сплошь чиновное ворье и бывшие бандиты, ныне изображающие из себя законопослушных бизнесменов.
— Может, он в гости ездил? — высказал я предположение.
— Я проверял. Все точно, там его хата.
— Значит, хату его ты разведал, а имени не знаешь? Ой, врешь, Чирик…
— Да чтоб мне с этого места не встать! У кого я ни спрашивал, никто не знает, за кем числится этот дом. А в БТИ идти, сами понимаете, мне как-то не с руки. Да и зачем?
— И то верно… Ну что ж, живи, клиент. Само собой, продолжай держать язык за зубами. В том числе и про нашу беседу. Ты не знаешь меня, и мы с тобой никогда не встречались. И своим «козырям» накажи забыть этот день и час. Иначе они и тебя, и себя подведут под монастырь.
Я вышел из мастерской. Юха и Шнырь, отирающиеся возле газосварщика, продолжавшего делать свою работу, проводили меня злобно-тоскливыми взглядами. Обычно так смотрит пес, у которого отняли сахарную кость и дали пинка под зад.
Удар последовал неожиданно — с той стороны, откуда я совсем его не ждал. Еще совсем недавно я чувствовал в себе огромную силищу и почему-то даже перестал удивляться по этому поводу. Мне казалось, что это состояние само собой разумеющееся. Но едва я оказался в сквере, как во мне словно что-то надломилось. Из меня будто вытащили стальной стержень, а затем оглоушили по башке дубиной.
Я схватился за деревце, чтобы не упасть, но оно не выдержало тяжести моего тела, согнулось, и в свои объятия с сердечной мягкостью меня принял газон. Какое-то время я лежал и созерцал над собой голубое небо, хаотически расчерченное древесными ветками, и пушистые тучки, а затем дневной свет начал сереть, будто наступили сумерки, и в конце концов чернильная ночная темень влилась через глаза в мозг, и я улетел в грохочущий мрак.
Глава 14
Просто Мария
«А постоим, казачки, за землю Русскую?!» — «Постоим, атаман-батюшка!» — «Сарынь на кичку! Руби антихристов!!! Руби под корень бляжью поросль!»
Лязг железа, разбойничий свист, чьи-то дикие раскосые глаза и кровавая полоса от удара саблей, появившаяся на панцире противника. А затем — сплошное мелькание клинков, тел, светлых и темных пятен вместо лиц, которые вскоре закрыла красная пелена дикой, нечеловеческой ярости…
Вторая картина явила Дикое поле. Высокий, почти в рост человека ковыль тихо шептал и клонился под дуновениями легкого ветерка, скрывая за своими серебристыми метелками притаившихся в засаде казаков-запорожцев. Тесно прильнув к лежавшим лошадям, они даже орлу, парившему в вышине, казались каменной россыпью, настолько неподвижными были казаки.
По степи, по направлению к переправе через Днепр, шел большой татарский чамбул, отряд, во главе с мурзой. За отрядом тащился обоз с награбленным добром и длинная темная змея, составленная из множества человеческих тел. Это была добыча людоловов — полон. Мурза тревожно поглядывал по сторонам и время от времени отдавал приказы, после чего очередной дозор в составе трех всадников срывался с места в галоп и отправлялся на разведку. Мурзу томили дурные предчувствия, и только когда он оглядывался назад, его темные раскосые глаза становились маслеными, а в голове раздавался мелодичный звон золотых монет, которые он получит за свой товар в Кафе, на невольничьем рынке.
Казалось, запорожцев родила сама земля-мать. Их количество было гораздо меньше численности людоловов, и мурза, который потерял самообладание лишь на самую малость, приободрился. Последовал приказ, и татары со свирепостью дикарей и боевым кличем «Алга! Алга!..» ринулись навстречу казакам. Крымчаки были опытными воинами — а других в набег на русские земли и не брали, — поэтому предстоящая сеча, по мнению людоловов, должна была закончиться их победой.
